Читать книгу - "Копье и кость - Анастасия Машевская"

Промучившись больше часа, взвесив все «за» и «против», Бансабира наконец остановилась на Гистаспе. В конце концов, ответственность за пленных возложена на его плечи.

Впервые за последнее время Бану пригласила в комнату командира второго подразделения, велев перед тем кормилице отнести Гайера к отцу и дяде. Пусть Каамалы пообщаются с первым ребенком в их молодом поколении.

Гистасп вошел, и Бану сразу почувствовала, как нещадно горят щеки.

– Звали, госпожа? – спросил он настолько вежливо и равнодушно, как мог. Как ни крути, командующий тоже изрядно нервничал эти дни.

– Я сказала тебе «спасибо»? – Бансабира отвернулась к окну.

– Да, как только вас доставили сюда.

Серьезно? Бану не помнила.

– Тогда я хочу услышать, как ты оказался так близко к нам, если тебе было приказано вести войска.

Гистасп рассказал. Бансабира ответила «ясно», сказала, что мужчина может сесть, и замолчала. Тот остался стоять и терпеливо ждал.

– Чего ты хочешь? – сдержанно спросила тану.

– Ничего, – ответил командующий в тон.

– Чего ты хочешь? – с нажимом повторила танша.

Больше Гистасп не раздумывал:

– Или ничего, или то, что можете дать только вы.

Мысленно Бансабира усмехнулась. Она никогда не обольщалась на этот счет – у Гистаспа нет никаких чувств к ней, но есть отличная привычка не упускать своего и всегда на скачках выбирать нужную лошадь.

– Хорошо. Я обдумаю это.

– А чего хотите вы? – деловито осведомился Гистасп следом.

– Того, что может дать только командующий, чье подразделение ответственно за пленных, – обернулась Бансабира. – Голову одного из них.

Гистасп медлил, разглядывая танское лицо и едва заметно кусая губы.

– Я вас правильно понял?

Танша выгнула бровь:

– Вот и проверим.

Бансабира восстанавливалась быстро. Никто из тех, кто застал ее роды, не намекнул ни словом, ни взглядом на то, что сомневается в полководце, столь ясно обозначившем слабость. Даже наоборот – казалось, с того раза уважение к танше в рядах только выросло. Сабир держался схожего мнения.

Когда завершились ритуалы по посвящению в таинство жизни Гайера Яввуза и отбыл подозрительный Этер, не упускавший в эти дни возможности подколоть маленькую таншу или подловить на чем-то недостойном, Бану могла сосредоточиться на насущном. Стоило подбить итоги двухлетней кампании и определить стратегии решающего броска.

Бану уединилась с отцом. Сабир под страхом смерти запретил впускать даже Руссу.

Итак, заговорила Бансабира, два из четырех крупнейших альянсов в стране существенно ослаблены. Союз Шаутов, Луатаров и Ююлов уже почти развалился – первые со вторыми уже полгода на ножах, а Ююлов, которые, по существу, были скрепляющим звеном между алыми на северо-востоке и желтыми на юго-западе, год назад разбили Бану и Маатхас. Расчет тогда удался – чтобы их с Сагромахом не зажали с двух сторон союзники рыжих, пришлось рассорить давних друзей Шаутов и Ююлов, а желтыми занялись те, у кого были к ним свои претензии.

Альянс синих, сиреневых и золотых тоже практически уничтожен. Золотые Раггары объединились за годы войны со слишком многими, и теперь неясно, с кем они вообще, поэтому проще думать, что сами по себе. А сами по себе они давно не представляют существенной угрозы, хотя, конечно, их соседство с Пурпурным танааром заставляло Яввузов сидеть на иголках уже два года. Сиреневые сейчас воюют, по существу, только с красными. Факт, что Иден Ниитас помог внучке войсками, разошелся по стране быстро и был расценен как союзнический жест. В такой ситуации оказалась естественной капитуляция недавних друзей Идена – Наадалов. Что им оставалось, если помощи теперь ждать было неоткуда?

Третьим союзом были золотые, черные и бежевые. С Раггарами все и так уже ясно. Наибольшей силой в этом содружестве обладали черные Дайхатты. Бежевые Вахиифы, обложившие Маатхаса, тоже были сильны, однако если Сагромах сумеет вырваться из окружения, это переломит весь ход войны на юго-западе. Ведь, в конце концов, черные Дайхатты имели свои счеты с желтыми – давняя головная боль, которая сыграла на руку Маатхасу и Бану год назад. Пока черные отвлекали желтых, северяне могли действовать в центральных землях.

Последний могучий альянс страны – союз северян – худо-бедно держался на отношениях Сабира с Сагромахом и Бансабиры с Каамалами, так что между собой пока сохранял мир.

Оставался последний танаар – Зеленый дом Аамут, который, как военная сила, почти не фигурировал в войне все десять лет и который приходился родиной ныне правящей раману́ Тахивран.

Пожалуй, это самая заманчивая дорога для Бану. Особенно если учесть все донесения разведки за минувшие два года. Аамуты в этой войне заимели больше других, хорошо бы растрясти их теперь. Здесь, на юго-западе, Сабир и Русса и сами справятся. К тому же у Бансабиры была одна дельная мысль. Такая, которая позволила бы не опасаться денно и нощно внезапного нападения Раггаров на Пурпурный танаар. В конце концов, разве редко бывает так, что на поле битвы, когда потери обеих сторон страшны, когда выжившие подавленны и утомленны, заявляется третья армия, которой достается весь триумф и вся добыча?

За день до того, как Бану решила выдвигаться, в замок Наадалов прибыли родственники из дома – кузен Ран-Дано с совсем небольшими силами привез к Яввузам семилетнего Адара. Мальчишка был не похож ни на отца, ни на Бану – разве что угадывалось нечто общее в овале лица. Выглядел он уже сейчас долговязым и тонким, с вьющимися чернющими волосами, что неожиданно обнаруживало в нем нечто общее с Руссой. Сестра Адару не понравилась. Пусть и семи лет от роду, он отчетливо знал, что станет таном вместо отца, которого не видел со своих четырех с небольшим и почти не помнил.

До тех пор, пока почти два года назад домой не приехал дядя Тахбир, который с большим восторгом заявил, что нашлась дочка тана Сабира и его, Адара, сестра. Мальчик сначала радовался – здорово! Родная сестра! Наверняка будет с ним играть! Но, подрастая и слушая разговоры дяди и кузенов, ребенок начал понимать, что эта самая сестра отнимает у него его место.

Адар и Бану смотрели друг на друга одинаково растерянно и равнодушно. Бану сказала себе сразу, что мальчишка – часть ее клана и теперь ей, как тану́, надлежит его защищать. А чувства… Когда война закончится, они приложатся. Адар убедить себя в родстве и связи каким-нибудь подобным образом не мог, о чем и сказал отцу. При всех, громко, почти по-детски визгливо заявил, что он будет следующим таном, а не «эта». Первый раз Сабир коротко рявкнул на мальчонку, и тот примолк. Насупился, убежал. Однако на другое утро все повторилось вновь, с гораздо бо́льшим упорством, и Сабир, доведенный мальчишечьим упрямством до бешенства, занес руку. Ребенок или нет – а приказы тана обсуждать нельзя! Бансабира была объявлена тану два года назад, законный наследник Сабира Свирепого уже вступил в свои права, так что теперь никаких возражений по этому поводу быть не может.