Читать книгу - "Короли Жути - Николас Имс"

– Куда это вы собрались? – спросил Сержант; его настоящего имени не знал никто, кроме жены, которая умерла много лет назад и унесла тайну с собой в могилу.

Сержант, человек неопределенного возраста, славился честностью и прямотой. На обветренном, дочерна загорелом лице красовались длинные густые усы, тронутые сединой, – они свисали до самого пояса, будто конские хвосты. Он никогда не служил в армии, не присоединялся к наемникам, а всю жизнь провел на страже Ковердейла.

Клэю совершенно не хотелось пускаться в подробный рассказ об их безнадежном предприятии, поэтому он просто ответил:

– В Кастию.

Стражники у ворот только что не охнули, а Сержант разгладил усы и посмотрел на Клэя сквозь щелочки прищуренных глаз:

– Гм, далеко.

Далеко? Сказал бы лучше, что солнце высоко.

– Ага, – буркнул Клэй.

– Верни обмундировку, – потребовал Сержант, протягивая мозолистую ладонь.

Клэй вручил ему зеленый плащ стражника, хотел было отдать и меч, но Сержант покачал головой:

– Оставь себе.

– На южной дороге озоруют грабители, – заметил один из стражников.

– А у Тасселевой фермы видели кентавра, – добавил второй.

– Вот, держи. – Сержант сунул Клэю бронзовый шлем с широким носовым щитком – круглый, как суповая миска, и подбитый кожей.

Клэй терпеть не мог шлемы, особенно такие уродливые.

– Спасибо, – сказал он и прижал шлем к боку.

– Да ты надень, – посоветовал Гэбриель.

Клэй укоризненно посмотрел на него: мол, а еще друг называется. Совет прозвучал искренне, но уголки губ Гэба насмешливо подрагивали – он хорошо знал, что Клэй на дух не выносит шлемы.

– Чего? – переспросил Клэй, сделав вид, будто не расслышал.

– Да надень же, – настойчиво повторил Гэбриель, и на этот раз в его голосе прозвучала плохо скрытая насмешка.

Клэй беспомощно огляделся, но, похоже, шутка была понятна только им двоим. Стражники выжидающе уставились на него. Сержант кивнул.

Клэй нахлобучил шлем, передернулся, когда липкий от пота кожаный подбой коснулся головы, а широкий щиток больно приплющил нос, потом заморгал, привыкая к черной полосе между глаз.

– Неплохо, – заметил Гэбриель, почесывая переносицу, чтобы скрыть расплывающуюся улыбку.

Сержант ничего не сказал, лишь блеснул зорким вороньим глазом – наверное, все-таки подначивал.

Клэй натянуто улыбнулся Гэбриелю:

– Ну что, пойдем?

Они вышли за ворота. В двухстах шагах от крепостной стены тропа сворачивала влево, к густому ельнику, близ которого начинался овраг. Как только приятели скрылись за деревьями, Клэй сорвал шлем с головы и с размаху запустил его в воздух. Шлем взлетел крутясь, шмякнулся об землю, отскочил и, подпрыгивая, покатился на дно оврага, где уже скопилась обширная коллекция таких же шлемов, проржавевших от дождя, покрытых лишайниками или просто утонувших в грязи и давших приют грызунам и прочим мелким зверюшкам. Как только еще один бронзовый шлем остановил свой бег по скользкой траве, на его край вспорхнул королек и тут же решил, что это – самое лучшее место для гнезда.

Клэй и Гэб шли бок о бок по тропинке, вьющейся среди высоких белых берез и зеленого ольшаника. Поначалу оба молчали, погруженные в мрачные мысли. Безоружный Гэбриель нес какой-то мешок, по виду пустой, а котомка Клэя была битком набита: завернутые в тряпицу пироги, смена белья, теплый плащ и бесчисленное множество носков – хватило бы на целую армию. На поясе Клэя висел меч, а за правым плечом – верный щит Черное Сердце.

Щит назвали по имени неистового древея, который поднял на битву живой лес и целый месяц вершил кровавую резню на юге Агрии. Древей и его древесное воинство сровняли с землей несколько деревень, а потом осадили Полый Холм. Среди горстки защитников, оборонявших крепость, единственными настоящими воинами были Клэй и его товарищи. О битве, которая длилась почти неделю и унесла жизнь очередного незадачливого барда «Саги», сложили такую тьму песен, что их и за целый день не спеть.

Клэй собственноручно завалил древея, а ствол поверженного врага разрубил на плашки и смастерил из них щит, с которым никогда не расставался. Щит неоднократно – гораздо чаще, чем товарищи по банде, – спасал ему жизнь. Поверхность щита испещряли отметки бесчисленных сражений: были тут и глубокие царапины, оставленные острыми как бритва когтями гарпии-несушки, и расплывчатые изъязвленные пятна – следы кислотного дыхания механического быка. Привычная тяжесть щита внушала уверенность, хотя кожаная перемычка и натирала плечо, верхняя кромка больно била в затылок, а спина под немалым грузом болела, как холка тягловой лошади, впряженной в телегу с гранитными глыбами.

– Джинни хорошо выглядит, – сказал Гэбриель, нарушив затянувшееся молчание.

– Угу, – из вежливости ответил Клэй.

– А сколько Талли лет? Семь? – не унимался Гэб.

– Девять.

– Девять?! – Гэбриель удивленно помотал головой. – Ох, куда только время летит!

– В теплые края.

Дальше они пошли молча, но Клэй чувствовал, что приятелю не терпится поговорить. Они ведь и сдружились из-за того, что Гэбриель не умел и не любил молчать.

– Ты ж в Пятипрестолье живешь? – начал Клэй, решив сменить тему, – разговоры о жене и дочери навевали отчаянную тоску по дому.

– Жил, – сказал Гэбриель. – А потом, ну ты представляешь…

Вообще-то, Клэй ничего такого не представлял, но сообразил, что других объяснений от Гэбриеля не дождешься.

– Из города я ушел года два назад, обосновался в Ливневом Ручье, иногда соглашался на сольную работенку, чтобы прокормить семью и не остаться без крыши над головой.

– На сольную работенку? – недоверчиво переспросил Клэй, осторожно обходя внушительную рытвину; всю весну и лето на юг, к Контову, тянулись обозы, груженные лесом, и дорогу усеивали глубокие колдобины и выбоины, оставленные тележными колесами.

– А что такого? Я брался за то, что мне по плечу, – пояснил Гэб. – Парочка огров, баргест, стая волколаков – ну, в человечьем облике им было лет за семьдесят, так что я с ними расправился влегкую.

Клэй слушал его со смесью ужаса, недоверия и неподдельного изумления: в окрестностях Пятипрестолья – города в самом сердце Грандуаля – чудовищные твари встречались редко.

– Вот уж не думал, что в Ливневом Ручье засилье монстров, – сказал он.

– Было, да сплыло, – ухмыльнулся Гэбриель.

Клэй подавил невольный вздох и выразительно закатил глаза: «Надо же, сам напросился». Хотя, если подумать, здорово, что к приятелю понемногу возвращалась прежняя уверенность в себе, – может, ржа и не выела клинок дочиста.

– Там мы с Розой и виделись в последний раз, – мрачно продолжал Гэбриель; ухмылка исчезла без следа. – Она меня навестила, перед тем как отправиться на запад. Я начал ее отговаривать, ну мы и сцепились, разругались вдребезги, всю ночь орали друг на друга. Утром просыпаюсь, а она уже ушла. – Он помотал головой, закусил губу и, сощурившись, уставился вдаль. – Вот если бы… – вздохнул он, помолчал и спросил: – А ты как жил, пока я тебе не попутал все планы?