Читать книгу - "Псы господни - Александр Афанасьев"

– Ангифили какхулу. Нгифуна Уджамбу…[84]

Торговец пожал плечами:

– Воза хами…[85]

Впрягшись вдвоем в телегу, они прошли улицей, потом – еще одной, с обеих сторон которой были огромные, многоэтажные, построенные немцами и местными богатеями склады, с которых снабжался город. Потом они вышли в место, которое называлось «кибера» – это название пошло от самых больших трущоб Африки и стало уже нарицательным…

Если отойти немного от темы: трущобы – это проклятие, но проклятие стран с теплым климатом. Исключительно. Почему-то так получалось, что нации севера – русские, англичане, германцы, североамериканцы, даже потерявшие свою родину французы, – никогда не знали трущоб и культуры трущоб. Возможно, потому, что на севере условия и климат не такие благоприятные, зимой температура падает ниже нуля по Цельсию, и в трущобах жить просто невозможно. Какой-то период возникновения и развития трущоб в этих странах был в то время, когда люди с земли переселялись в города и начинали работать на больших заводах. Но годам к сороковым трущоб не осталось совершенно: частично это было связано с борьбой рабочих за свои права, частично – с государственными ограничениями и требованиями, потому что в то время все государства и правительства всех ведущих стран опасались коммунизма и наиболее агрессивной и заразной его формы – троцкизма. Поэтому трущобы на севере появились на очень короткий по историческим меркам срок.

А вот в Африке, Латинской Америке дело с этим обстояло плохо. Культура трущоб воспроизводила сама себя. Теплый климат, в котором не надо возводить жилье с капитальными стенами и системами отопления, низкое самосознание населения и привычность к самым примитивным условиям существования – того же африканца не заставишь построить себе нормальное жилище и жить в нем – все это работает на культуру трущоб. Ярким примером трущобизации является Бразилия – и антипримером является Аргентина. Если в начале двадцатого века обе страны находились на одинаковой ступени развития, то потом их пути кардинально разошлись. Бразилия вышла из-под влияния Португалии и так и не попала в вассалитет одной из великих держав. Аргентина с тридцатых годов находилась в зоне влияния Италии, а в восьмидесятом, когда стало понятно, что Великобритания точит зубы, подписала акт о протекторате со Священной Римской империей. Теперь, в новом, двадцать первом веке Бразилия была страной с совершенно разрушенной государственностью и полыхающей в стране войной, а Аргентина стала лидером всего цивилизованного латиноамериканского мира и кусочком Европы в Новом Свете. Вот так вот тоже бывает…

В отличие от обычного населения киберы, зулусы и здесь жили обособленно. Они отгородили для себя кусок территории высоким забором – частоколом из заостренных палок, как делали это, оберегая свои краали от скота. Другие племена этого не делали – по той простой причине, что им было лень. Внутри были шатры и даже самые настоящие домики, построенные из вручную слепленных и обожженных кирпичей, – другие племена этого тоже не делали, обычные дома здесь делались из старых железнодорожных контейнеров или из укупорки грузов, которые приходили по железной дороге. На территории «крааля» зулусов играла музыка – то ли живая, то ли из магнитофона, горели костры – готовился ужин…

– Джумба живет вон там, – указал торговец пальцем.

– Нгиябонго кахулу[86], – поблагодарил Паломник, освобождая гудящие руки от рукоятей телеги. Интересно – если он так устал, то как же этот торговец таскает ее каждый день?

Здесь можно было не опасаться. В крайнем случае может предать один зулус, но не колония зулусов разом. И все-таки не зря он учил языки, с самого начала готовясь работать по Африке. Вслушивался в говор торговцев на рынке Баккар[87], куда приходил вместе с матерью и слугами по выходным. Прислушивался к разговорам черных, пришедших с просьбами и жалобами к отцу. Пригодилось.

Торговец съестным у отеля, Джумба сидел на заднем дворе своего «особняка», сделанного из глиняных блоков, и неторопливо, с достоинством вкушал у огня костра вечерний ужин. Чуть в стороне сидели две женщины, совсем молодая и постарше, они были по пояс голые и ждали, пока насытится мужчина. Увидев незнакомого человека, они моментально подхватились и исчезли в темноте…

– Я вижу тебя, друг… – проговорил Паломник.

– И я вижу тебя, бвана, – ответил зулус Джумба, – будь моим гостем, присядь к огню.

– Не называй меня бвана… – сказал Паломник, присаживаясь к огню. – Разве ты раб, а я тебя купил?

– Мы привыкли так называть белых людей – бвана, нкози… – задумчиво сказал зулус, глядя на огонь. – Когда-то у нас был король, которого едва несли десять воинов[88], полные краали скота и земли столько, что куда ни кинь взгляд – все твое. Теперь у нас ничего этого нет, а люди с белой кожей – для нас бвана.

– Не мой народ был тому виной, – заметил Паломник.

– Я знаю, бвана… Иначе бы я не стал разговаривать с тобой. Разделишь со мной мою скромную трапезу?

Паломник знал, что отказываться невежливо. Поэтому он принял глиняную тарелку с мясом и просяной кашей. Как воины, зулусы в основном питались мясом, в Африке мяса хватает на всех, если с умом вести хозяйство. Есть это все нужно было руками и кусками тонкой местной лепешки.

– Благодарю… – Паломник отломил кусок лепешки, подобрал им кашу, сунул в рот. Было вкусно…

– Почему ты не живешь как воин, не держишь скот, а торгуешь? – спросил Паломник.

– Я же не спрашиваю тебя, бвана, почему ты, итальянец, пришел сюда.

Паломник покачал головой:

– Я не совсем итальянец.

Зулус посмотрел с интересом.

– Да, ты не похож на итальянца, итальянец не смог бы так хорошо… Но кто ты?

Действительно, Паломник не был похож на итальянца – смесь русской, итальянской и грузинской крови дала ему довольно необычную внешность.

– Я сицилиец. – Паломник решил не раскрывать своих истинных замыслов и истинного происхождения, придумал себе легенду. – Мои предки жили на Сицилии, острове, который расположен между Африкой и Европой. И прославились так, что многие при слове «сицилиец» испытывают страх…

– Да, я слышал про вас. Вы живете в соседней стране. Возделываете поля.

– До тех пор, пока нас не трогают.

Зулус провел рукой по чисто выбритой голове.

– И ты пришел сюда, чтобы свершить месть?

– Да. Мои оросительные каналы разрушены. Мои земли вытоптаны ногами трусливых собак. Мой дом сожжен, а скот – угнан! Все это – дело рук того самого негодяя, который трусливо сидит в отеле «Мюнхен»! Он сам никогда не выйдет на поле боя, за него все делают его воины! Он трус!