Читать книгу - "Тень разрастается - Антонина Крейн"

— Да это вы в меня вмазались! — возмутилась я.

Привидение чуть светилось, и я не стала наколдовывать новую звезду. Мне его и так было видно. Ему меня — тем более, эти штуки прекрасно ориентируются в темноте.

— Насколько я помню, этот дом не настолько стар, чтобы тут водились призраки. Что вы здесь делаете? — я уперла руки в боки.

— Что хочу, то и делаю! Не затем я на этом свете оставался, чтобы какие-то пигалицы мне допросы устраивали!

— А зачем вы оставались?

— А не твое то Ловчее дело! Я шолоховец, между прочим! — призрак завихрился спиралькой и взмыл под потолок.

Там я его разглядела.

Широкий лоб, орлиный нос, глубоко посаженные глаза. Губы тонкие, ни секунды не пребывают в покое — все дергаются, шевелятся, складываются трубочкой, уточкой и растягиваются в безмолвном крике. На голове ночной колпак, тело — наверняка костлявое при жизни — скрыто длинной рубахой, отороченной кругленькими помпонами по подолу. Старый, очень старый. Оранжевая искорка в том месте, где у живых расположено сердце, еле горит — как и у всех привидений. Не искра, а так… Воспоминание.

Вдруг с винтовой лестницы бусинкой скатилась Андрис Йоукли в рабочем наряде: грубые синие штаны с кучей карманов, байковая клетчатая рубашка завязана на животе узлом. Ищейка засунула два пальца в рот и пронзительно свистнула — как собаке. Призрак, вздрогнув всей своей мерцающей сущностью, свернулся тугим винтом и послушно поплыл к девушке.

— Йоу, он со мной, — пояснила Андрис. — Привет, Тинави. Что так поздно-то?

— Да тилирийцы бастуют… — я удивленно наблюдала за тем, как призрак повис за левым плечом Ищейки и тихо, навязчиво забубнил ей что-то в ухо, то и дело зыркая на меня.

Андрис от него отмахнулась. Будь призрак телесным, получил бы от нее по лбу. Ищейка укорила туманного старика:

— Господин Иладриль, я разрешила вам следовать за мной только при условии вашего прилежного поведения!

— Ну вам ведь наверняка интереснооооо…. — законючил Иладриль и еще жарче зашептал.

Андрис сокрушенно покачала головой, достала из кармана маленькую бронзовую табакерку и, буркнув заклинание, резко ее распахнула. А потом не менее резко защелкнула крышечку — уже после того, как Иладриля вместе с его колпаком всосало внутрь.

— С этими призраками проблем не наберешься! — посетовала Андрис и поманила меня наверх. — Пойдем. Все уже собрались.

— И как там? — с опаской поинтересовалась я.

Андрис поймала мой испуганный взгляд и громко расхохоталась:

— Ты специально так опоздала, да? Не хотела при этом дурдоме присутствовать? Лично я пока воздержусь от оценки. То, что маньяк на свободе — полное дерьмо, но дерьмо законное. То, что он говорит про Пустоту — без доказательств ничего не значит. Короче, посижу-послушаю, — она беззаботно пожала плечами.

— А почему ты пришла с призраком? — полюбопытствовала я.

Ищейка сокрушенно покачала головой:

— Не могу от него избавиться. Он в одном деле свидетелем проходит. Убили его соседа. Иладриль так обрадовался, что сможет помочь правосудию, что сам умер — от разрыва сердца. Но тяга к «консультированию органов» оказалась в нем столь сильна, что, елы-палы, он стал привидением. Теперь летает за мной везде, я ему, типа, понравилась. Только и передыха, когда его в табакерку прячу. Но он потом начинает бушевать. Приходится выпускать.

— Ничего себе, — покачала головой я, пока мы брели по второму этажу. — А что он тебе шептал?

— О… — Андрис прикусила пухленькую нижнюю губу. — О! Иладриль при жизни был менталистом. Людей читал: по лицам там, по жестам, мимике, по всему и сразу. А теперь никак не заткнется, так и норовит вывалить мне правду про окружающих.

— И что он про меня сказал?

— Гадости преимущественно, — Андрис дружески шлепнула меня по плечу. Мое лицо вытянулось. — Он про всех гадости говорит, не волнуйся. Такой уж был человек… Сегодня хотя бы шепотом это делать научился. Вчера-то вслух вещал, от всей широкой, блин, души. Чтоб «изучаемый» обязательно слышал.

Меня посетила догадка:

— Он Полыни тоже что-то неприятное сказал, да? Громко? — предположила я, вспомнив, как куратор не обрадовался просьбе позвать сегодня Андрис.

Андрис резко помрачнела.

— Я бы не назвала это неприятным для Полыни. Даже наоборот. При определенном складе характера можно гордиться… — пробормотала она и резким движением распахнула дверь в небольшую, едва подсвеченную зеленым светом залу.

Обстановка внутри, надо сказать, была интригующей.

Кадия сидела на стуле, поставив его задом наперед. Она нарочито не спускала холодного, застывшего взгляда с Давьера. Длинные, холеные пальцы Мчащейся назойливо барабанили по спинке стула.

Давьер сидел в другом конце зала, в низком круглом кресле, смирный и смурной, как храмовый хорист слишком ранним воскресным утром. Думаю, большую роль в формировании его плохо настроения сыграл тот факт, что вокруг Давьера на полу полыхал огненный контур. Такие обычно используют, чтобы сдержать в кругу призванных духов, но, в принципе, и против человека помогает. Попробуешь пересечь границу изнутри наружу — и все, привет, теперь ты головешка.

За спиной у маньяка тенью стоял Полынь. Куратор спиной оперся на стену зала, игнорируя множество удобной мебели вокруг. Его руки застыли в поддерживающем магическом жесте: ладони собраны горстями и накрывают правая левую. Значит, контур — его авторства.

Любопытный взгляд Полыни был обращен к Дахху. Тот, в съехавшей набекрень шапке, волнительно писал что-то на огромной грифельной доске. Мел в его руках крошился и отвратительно скрипел, доска — на колесиках — то и дело уезжала вбок, и тогда Смеющийся крепко хватал ее за раму и рывком возвращал на место, что-то увлеченно приборматывая. Строчки разбегались, оглушенные его энтузиазмом, и то взлетали высоко вверх, то обреченно заваливались вниз. Волны текста затопляли доску, неуправляемые, непонятные, как сама стихия. Дахху один создавал весь тот странный, академическо-научный шумовой фон, который наполнял пространство залы. Окружающие помалкивали.

— Всем привет, — кашлянула я. — Как ваши успехи?

Все дружно повернулись в мою сторону. Удивительно, но самым теплым оказался взгляд маньяка… Полынь нарочито медленно открыл висящие у него на груди часы и поднес к носу близко-близко, будто бы слеповато сощурился. Кадия скорчила физиономию, и я прочитала по ее губам возмущенное: «Какого праха?!»

Контрастом к этой мизансцене прозвучала реплика Дахху:

— Все отлично! — друг испачканными мелом костяшками пальцем рьяно почесал нос. — Процесс идет. Я решил провести квадрант-анализ Пустоты. Сведений у нас немного, конечно, но…

Смеющийся начал хаотично и взбудоражено скользить мелком по доске, обводя одни слова и подчеркивая другие. Я тяжело сглотнула. Небо голубое! Только вот квадрант-анализа, чем бы он ни был, мне сейчас не хватало!