Читать книгу - "Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин"

В том же годе, госпожа моя Дарья Григорьевна, наши пираты и гардемарины осадили сирийский город Бейрут.

В Сирии же в то время были два враждовавших меж собою правителя: Джеззар-паша по прозвищу Мясник, босниец, которого хорошо знали некоторые наши черногорцы, и шейх Юсуф. По закону и обычаям в Бейруте должен был править Юсуф, однако Джеззар воспротивился этому и, соединившись с дамасским, алеппским и триполийским пашами, стал воевать против Юсуфа. Джеззар-паша привлек на свою сторону стоявший в Бейруте мавританский гарнизон, а на стороне Юсуфа выступил один местный народ – друзы. Их поддержал палестинский паша. Но этого было недостаточно, и друзы, понимая, что им не выстоять в разрозненном меньшинстве, обратились за помощью к русскому флоту. Ваш батюшка справедливо рассудил, что взятие Бейрута было бы выгодно и нашей кампании, так как означало бы окончательную блокаду турецкой торговли, и без того нарушенной славной победой в Чесменском сражении. А потому в Сирию был послан небольшой отряд под командой капитана Кожухова, ловкого малого, в свое время отказавшегося впустить в Кронштадтский порт низложенного императора. Уже на берегу Кожухов соединился с другим отрядом, под руководством моего брата Йована. Всё было готово к бою, ждали только союзных друзов.

И вот, представь себе, госпожа моя Дарья Григорьевна, как сирийскую пустыню оглашают дикими воплями сотни верблюжьих наездников, в белых с красным балахонах, с замотанными лицами. Клянусь богом, узрев сию картину, как будто из древних времен, я тайно ужаснулся. Мне показалось, что сии бедуины сейчас проткнут нас своими пиками и саблями, а затем пойдут проторенной дорожкой на Константинополь и Вену, и никакая армия не сможет остановить их завоеваний.

Но ничего такого не произошло. Наездники спешились и начали осматривать наше барахло: пушки, мортиры, ружья, ящики с ядрами и патронами.

– Ай, харашо! – говорили они. – Русский пушка – харашо!

Не прошло и часа, как наша стоянка превратилась в восточный базар; бедуины, русские, черногорцы, греческие пираты, палестинцы в клетчатых платках, – всё смешалось; как ежели бы игрок взял и бросил в сердцах на стол колоду карт, и она рассыпалась.

– Восто-о-ок, – с улыбкой проговорил наш переводчик, гвардии поручик Баумгартен (хотя правильнее было бы сказать, гвардии шпион).

Баумгартен запросто сидел на ящике с порохом и курил трубку с табаком, нимало не опасаясь, что от неосторожности или от жаркого сирийского солнца (было лето, самый разгар засухи) порох разорвется.

– Что же ты думаешь, возьмем мы Бейрут или нет? – спросил я у него первое, что пришло в голову.

– Мы-то возьмем, – засмеялся Баумгартен, – а вот за наших арабских приятелей я не уверен…

– Постой же, – сказал я, – ведь ты сам этих друзов где-то нашел и сделал с ними трактат…

– Нет, нет, – весело замотал головою поручик, – ты неправильно понимаешь. Ты рассуждаешь как просвещенный европейский человек, а нужно думать как думают на Востоке. Мы для них только выгодная сделка, коммерция. В бой друзы первыми не полезут, а будут отсиживаться в тени, поить верблюда, вздыхать, хлопать себя по бокам, разводить руками и придумывать сто тысяч причин для своего бездействия. А потом, когда мы возьмем город и откроем ворота, они влетят в Бейрут на всем скаку и начнут тащить всё, что плохо лежит. И это не потому что они плохие или злые, а потому что здесь так принято, со времен Магомета, и даже древнее.

– Зачем же тогда они нам?

– Затем, что лучше иметь их союзниками, нежели врагами. И потом, они хорошие проводники, которые знают каждую тропку, каждый кустик и водопой. Это их страна, и здешних обычаев нарушать нельзя…