Читать книгу - "Оружие Леса - Андрей Левицкий"

Развалина стояла посреди небольшой свалки, здесь людей не было, фонари не горели. Часто оглядываясь, проверяя, не видно ли патрулей, мы подошли к зданию и через пролом забрались внутрь. После того как мы с Калугой увели Катю из Чума, в этой развалине еще минимум один раз побывал Рапалыч. Проем, от которого в подвал уходила бетонная лестница, он завалил ветками и листами гнилого картона, да еще и бросил сверху труп собаки, наполнивший здание чудным благоуханием.

Я решил, что раз уж наемник работает на меня и я ему плачу, то могу требовать от него всякое, и сказал:

– Лютик, настал твой час.

– Давай, малой, покажи класс, – пропыхтел Калуга, зажимая нос. – А то это райское наслаждение слишком уж того, райское.

Лютик посопел, отыскал в углу длинную доску, упавшую с кривого навеса, который накрывал помещение вместо нормальной крыши, и ею выгреб собачий труп. Мы с Калугой отошли подальше. Наемник вытащил из кармана тряпицу, намотал на лицо, подцепил тушу на доску и отнес наружу.

– Покойся с миром, честный бобик! – напутствовал Калуга, когда донесся шелест кустов, в которые Лютик зашвырнул останки псины.

Когда он вернулся, мы уже растаскивали картон. Я привычно включил ночное зрение, забыв про то, что Лютик не знает о моей способности, и первым сбежал по темной лестнице. Наемник сверху что-то пробормотал и заскрипел рычагом своего фонарика.

В кирпичной коробке, из которой под холм вела дыра, лежал рюкзак. Раньше его тут не было.

– Это Рапалыча, – сказал я. – Оставил в схроне на сохранение.

В рюкзаке обнаружился контейнер с артефактом – «пружиной». Она похожа на этакую большую ДНК и хорошо подстегивает метаболизм, на время делая человека сильнее и быстрее. Ненадолго, правда, хотя это зависит от арта, его возраста и заряженности.

Я пристегнул контейнер к ремню и первым полез в дыру. Узкий ход привел нас в то место земляной трубы, где была расселина с решеткой, перекрывающей путь к вершине холма и Башне. Встав на колени у края расселины, я сделал знак, чтобы спутники ждали. Сознание привычно улавливало сразу две наложенные друг на друга картинки: ту, что была видна в свете фонариков, и ту, что появилась благодаря новому зрению. Стенки расселины были неровные, в буграх и впадинах, и покрыты пятнами теней. Оглянувшись на Калугу с Лютиком, я ткнул пальцем в одну из них:

– Сдается мне, внизу что-то есть. Полезу туда. Калуга, у тебя фонарик на ремешке, дай его мне. Вот так, а теперь ждите.

Я повесил включенный фонарик на запястье, потер ладони в перчатках и полез. Спуститься оказалось, в общем, несложно: сначала лег животом на край, подошвами нащупал горб, затем присел на нем, нагнув голову, скрючился – и нырнул в дыру.

Оттуда лился дымчатый свет, совсем тусклый. Фонарик на запястье скорее мешал, чем помогал мне. Дыра была широкая и короткая. На полпути я погасил свет, поморгал – есть, вижу, спасибо тонику! Ход полого изогнулся, расширился и плавно перешел в небольшую пещеру, этакий мешок из закаменевшей глины.

Выпрямиться во весь рост здесь было невозможно, и я присел на корточки, оглядываясь в призрачном свете. Застеленный одеялом матрас, вместо стола – широкая доска на двух ведрах. На ней в миске на смятой фольге лежит темный кристалл, артефакт «оникс», способный замедлять пули, а после активации вообще останавливающий их. Ценный, редкий арт… хорошее дополнение к «пружине» Рапалыча. Еще на доске валялись огрызок карандаша и несколько смятых листков бумаги. В углу стоял газовый светильник, снятый, кажется, с одного из уличных фонарей Чума: колба из толстого стекла. Не выпрямляясь, я подобрался к ней, коснулся пальцами, потом приложил ладонь. Стекло было едва ощутимо теплое.

Между матрацем и стеной стояла небольшая канистра – пустая. Из горлышка, когда я ее открыл, понюхал, а затем перевернул, упало несколько капель воды. Еще там лежал чемоданчик-аптечка, точная копия того, что был у Кати, но почти пустой: пара бинтов, надорванная упаковка аспирина, бутыль с йодом, ампула с надписью «нейронокс» и два одноразовых шприца в упаковках, причем один – раздавленный, как будто на него наступили.

Я осмотрел стены, простучал вместе с потолком – других выходов, замаскированных лазов здесь не было – и стал разворачивать бумажные листки. Так, рисунки… Травник вообще любит рисовать, чертить всякие схемы, вот и в дневнике его, спаленном Рапалычем, их было полно. Что здесь? – ага, оникс, бечевкой прикрученный к чему-то непонятному, смахивающему на змею. Кажется, это корень, но зачем приматывать к нему арт? Может, тут изображен корень какого-то аномального растения, добавляющий ониксу новые свойства или усиливающий прежние? На другом рисунке – схема, составленная аж из пяти артов, между ними проведены стрелочки и пунктиры. На третьем пистолет, из ствола выходит пунктирная стрелка, на конце которой летящая пуля. К пуле ведет другая стрелка с поясняющей надписью, совсем мелкой. Какие-то неразборчивые закорючки – как я ни щурился, прочесть не смог ни при помощи ночного зрения, ни в свете фонарика. А вот крупную надпись над пистолетом прочел: «ЭКСТРА-ГАН» (аномальный пистолет – проверить взаимодействие патронов с различной начинкой внутри барабана; возможна дестабилизация, конфликт аномальных полей)».

Непонятное что-то. Зато ясно, что это действительно логово Травника. Так что чутье, интуиция или нюх, как хотите называйте, меня не обмануло: Травник и вправду здесь прятался. Скорее всего, он и был тем человеком, которого Рапалыч видел в лазе несколько лет назад. Очень интересный вопрос: кто еще знает про этот ход внутри холма? И про лабиринт, который, по словам старика, образовывают подземные полости, расселины и трещины, оставшиеся от корней дерева-мутанта? Раз наверху в расселине есть решетка – значит, точно кто-то знает. А может, и нет, вдруг дело так было: строители, когда-то обустраивавшие Башню, то есть превратившие останки ствола в пригодное для людей здание, нашли ведущую в глубину холма дыру, заделали ее решеткой да и забыли про нее.

В земляном мешке было душновато и очень глухо. Замотав оникс в фольгу и убрав в карман, я сбросил доску с ведер, заглянул под них, обыскал матрац, даже взрезал его ножиком, который достал из перчатки, но ничего внутри не нашел и полез обратно.

Лютик сидел на краю расселины и тоскливо пялился перед собой, Калуга прохаживался туда-сюда. Я сказал:

– Схрон Травника там, но его самого нет. Хотя он ушел не так давно, светильник еще немного теплый.

– А откуда знаешь, что он Травника? – оживился Калуга.

– Чую, – ответил я, невесело хмыкнув. – Как Палач меня чует.

– Да ты, брат, мутантом заделался.

– Там рисунки, Калуга. А Травник любил рисовать, схемы всякие делать. И почерк его я узнал. В общем, это его место.

Лютик молча выпрямился. Я продолжал:

– Одному в той пещерке долго торчать – муторно даже для такого отшельника, как Травник. Глухо слишком, да и воду где брать? Два варианта: либо отсюда он покинул холм знакомым нам путем, по корню. Либо из своего схрона, наоборот, ушел в город. Если первое, то его след потерян, где его искать дальше, я не знаю. Если второе – шансы по-прежнему есть, можем найти его в Чуме. Так что будем исходить из второго, какие еще варианты…