Читать книгу - "Хронокорректоры - Кирилл Мамонтов"

– Начнем, пожалуй.

Вопросительные взгляды генералов и полковников обратились на фаворитов наместника. Те молчали с отсутствующим видом – в конце концов, генералам виднее, когда начинать сражение. Георгий лишь развел руками: мол, поступайте как считаете нужным, а Роман отчеканил:

– Хотел бы обратить внимание, господа, что шагающая по воде пехота представляет собой великолепную мишень для шрапнели.

Генерал-артиллерист Белый поддержал его, сказав с чувством:

– Безусловно. Несколько залпов – и они на берег не выйдут, но будут вынесены волнами.

Кивнув, Штакельберг разрешил открыть огонь согласно составленному плану, а командирам обеих дивизий приказал готовить полки к атаке. В свою очередь Гернгросс и Кондратенко поставили задачи полковникам.

В 10.22 вдоль побережья загрохотали пушки и мортиры. Снаряды рвались на позициях, где моряки пытались отрыть окопы, в небе распухали комки белого дыма, из которых сыпались вниз шрапнельные шарики. Одновременно морские батареи калибра 120 и 75 мм послали снаряды в пароходы на рейде. Три канонерские лодки японцев попытались уничтожить своим огнем замаскированные батареи, но сами были поражены снарядами, при этом одна канонерка затонула, а две другие загорелись и были вынуждены выброситься на мелководье. Превратившись в неподвижные мишени, они оказались прекрасными целями для малокалиберных пушек и к половине двенадцатого вовсе прекратили стрелять.

Вражеские пехотинцы не имели выхода, поэтому продолжали стремиться к берегу. Они шли, увязая в илистом дне, а над их головами, убивая и калеча, рвалась шрапнель. До суши добралась едва ли половина.

Смерть разгулялась и вдали от линии побережья, где снаряды поразили несколько пароходов. К полудню Рома насчитал три потопленных судна, еще пять горели. Команды подбитых транспортов спустили на воду все спасательные плавсредства, которые сейчас направлялись к берегу и соседним пароходам, множество японцев просто прыгали в воду, стараясь отплыть подальше от обреченных кораблей. Часть катеров и шлюпок уже приблизилась к мелководью, и очередные сотни японцев двинулись на плацдарм.

– Атака! – приказал Штакельберг. – Сосредоточить всю полевую артиллерию на вражеские позиции. Пехоте начинать выдвижение.

Войска ротными колоннами зашагали к берегу, постепенно разворачиваясь в предбоевые порядки. Артиллерия продолжала дубасить по вражеским окопам, но замолчала, когда батальоны приблизились к японцам на полтысячи шагов. С этого момента пушки стреляли только по морю, где загорелись еще два парохода и показались миноносцы или легкие крейсера, стрелявшие по русским батареям.

Роман озабоченно подсчитывал:

– Иессен потопил пять пароходов, из которых три с пехотой, сегодня «Варяг» и другие как минимум двоих на дно пустили, и береговая артиллерия троих…

– Уже четверых, – уточнил Гога. – В общем, считай, целая дивизия погибла, не добравшись до берега. По-любому неплохой результат.

– Ну да, и я про то же… – Рома напряженно смотрел, как сибирские стрелки разворачиваются цепями и бегут навстречу нестройному ружейному огню противника. – Как там дальше пойдет? Вроде бы численный перевес на нашей стороне, да и Гернгросс проявил себя решительным воякой. Не знаю, кто такой Розен, дряхленький больно.

В известных из истории сражениях при Вафангоу и Сандепу генерал Гернгросс водил солдат в штыковые атаки, был ранен, но воевал успешно. После революции остался в России, пережил Гражданскую войну и скончался в преклонном возрасте.

Штакельберг осуждающе заметил:

– Я, молодые люди, тоже дряхленький, но воевать намерен до последнего вздоха. Что же касается генерала Гернгросса, то Александр Алексеевич – отчаянный воин. Про вашего Розена, извините, не знаю, никогда с ним не служил.

– Звезд с неба не хватает, но служака бывалый, – сообщил Кондратенко. – Старику этим летом полагалось в отставку выходить. Надеюсь, перед уходом будет произведен в генеральское звание… Ну, началось!

Русские цепи, взобравшись по склону на прибрежные высоты, завязали штыковой бой. Все смешалось, подходившие подразделения присоединялись к мясорубке, линия боя мало-помалу сдвигалась в сторону береговой линии. К половине второго японцы были выбиты с высот и держались только на небольшом клочке суши в триста саженей по фронту и до сотни в глубину. Русские батальоны обложили их со всех сторон, кроме моря, и подтягивали легкие пушки на прямую наводку. Из моря выбирались последние полтысячи измученных, мокрых и покрытых илом японских солдат. Многие были безоружны, потеряв свои винтовки под визги шрапнельной погибели.

Генералы вознамерились отправиться поближе к бою. Поскольку скакать верхом вместе с ними хронокорректоры не могли, пришлось вызваться сопровождать колонну выдвигавшихся резервных батальонов. Пробежав две версты по неровной местности, они подоспели как раз к шапочному разбору. После первых пушечных залпов скопившиеся на плацдарме японцы, не дожидаясь штыковой атаки русских, подняли белые флаги.

Стоя на прибрежной высоте среди множества убитых – своих и врагов, генералы с удовлетворением смотрели, как стрелки и казаки сбивают в колонны и конвоируют в тыл пленных. Гернгросс возбужденно поделился:

– На глаз оцениваю, что пленных взято до тысячи, да еще тысячи полторы или две убито. Наши потери – сотен семь или восемь.

Штакельберг согласился с его подсчетами, после чего задумчиво добавил:

– И еще невесть сколько покойников море вынесет в следующие дни. – Он покачал головой. – Надо будет согнать китайцев из ближних деревень, чтобы выкопали ямы и схоронили убитых.

– Заплатить им надо за такую работу, – озабоченно заметил Кондратенко. – Из какого расчета деньги считать, ума не приложу.

Хмыкнув, Штакельберг подтвердил:

– Безусловно, надо будет заплатить. Мне батюшка покойный рассказывал, что на месте Бородинского сражения десятки тысяч мертвецов на поле остались. Французы их похоронить не удосужились, а наши вернулись осенью. Вот наняли мужиков окрест, а платили в день полтинник и выдавали по две чарки водки. Большие по тем временам деньги, три ведра водки можно было купить на полтинник или несколько фунтов отборного мяса.

С вершины сопки было видно, что в море плавают лишь обломки. Японские пароходы ушли на свои базы.