Читать книгу - "Джинкс - Сэйдж Блэквуд"

– Иначе – что?

«Да уж, – подумал Джинкс, – когда чародей болтается в воздухе на сломанной веревочной лестнице, да еще и окружен незримой стеной, но при этом способен дерзко спросить „Иначе – что?“ – это, хочешь не хочешь, а производит впечатление».

– Иначе я оставлю тебя здесь помирать с голоду, – ответил Симон.

– Задумано неплохо, Симон, – похвалил Костоправ. – Но ты просто-напросто не можешь позволить себе это.

– Смотри не просчитайся.

– Ты вспомни, что у тебя в бутылке. На мальчишку тебе больше рассчитывать нечего, верно? Я только потому спрашиваю, что провел с ним некоторое время. Чародеем он был бесталанным, ведь так?

– Просто скажи, делал ты с ним что-нибудь или не делал?

«Если учесть, каким он меня только что видел, – подумал Джинкс, – вопрос этот выглядит несколько странно».

– Боюсь, тебе придется выяснить это самостоятельно, – ответил Костоправ.

– Попробую, – сказал Симон. – Так или иначе, а я еще вернусь.

– И девицу с собой приводи, – согласился Костоправ. – Она всегда будет здесь желанной гостьей.

* * *

Над Урвальдом Джинкс никогда еще не летал.

Он увидел лес как бесконечное зеленое пространство похожих на облака древесных крон, расходящееся во всех направлениях к горизонту. Взлетел повыше, – горизонт отдалился, – однако ни одного места, лишенного деревьев, такого, где могли бы жить короли, все равно не нашел.

Джинкс ощущал упоительную свободу.

Он пронесся над рекой и увидел, как Костоправ медленно и трудно поднимается по стене обрыва. Джинкс полетел назад, на поиски своих друзей. Они шли по тропе, печальные и безмолвные, и Джинкс заскучал и снова вознесся над Урвальдом.

Когда наступила ночь, древесный простор оделся тенью и потемнел, очерченный лишь серебром звездного света. Словно какие-то узы связывали Джинкса с деревьями, и он вдруг осознал, что может слышать через них всю укрытую далеко внизу паутину корней.

Ужас так и остался здесь. Конечно, следовал за Ривеном – с его разговорами о рубке леса и продаже древесины в Самарру. Однако проникал он сюда и извне, сквозь невидимые отсюда границы Урвальда. Кто-то валил деревья на самом краю леса. И Джинкс понял, что в сознании Урвальда это тоже связано с Ривеном, – что ему дана власть расширить вырубку и распространять ее до тех пор, пока от Урвальда ничего не останется.

Деревья скорбели об этом, как скорбели они и о Джинксе. Слышащий мертв – эта весть, передаваемая шепотом ветвей, спускалась к корням.

«Но ведь я не мертв, – думал Джинкс. – Я все еще здесь».

Разве не должен он был, умерев, попасть… ну, куда-то в другое место? Увидеть похищенную эльфами мать, убитого волколаками отца?

Куда после смерти отправляются люди? Вроде бы никто, кроме него, над вершинами Урвальда не летает. С другой стороны, пытаясь оглядеть себя, он ничего не видит. Или от него остались только глаза? Но тогда здесь должны плавать и чьи-то еще глаза.

Последняя из плененных Костоправом жизней давно улетела. Джинкс не знал, куда они направились, да, собственно говоря, и следовать за ними никакого желания не имел.

Он улетал все дальше и дальше, надеясь найти кого-нибудь из умерших. С такой высоты напасти Урвальда не разглядишь. Где-то среди деревьев таились тролли, огры, волколаки, но где – отсюда не скажешь. Отсюда и прогалины-то толком не видны.

Всё и вся здесь было Урвальдом. И Джинкс не чувствовал одиночества, потому что был связан с каждой его частицей.

Но вдруг эта связь прервалась, потому что на Джинкса накатила паника – он напрочь перестал понимать, где находится. Не знал даже, летел ли он от своего тела на восток или на запад, на север или на юг – и долго ли, и как далеко забрался.

Может, это было совсем уже и не важно, однако чувства Джинкса говорили ему иное. Он хотел знать, где его тело, куда оно направляется и где ему самому надлежит быть.

Восход солнца застал его врасплох. Небо полиловело, потом стало золотисто-розовым. Над горизонтом проглянула полоска алого серебра, вскоре выросшая в огненный шар, и птицы засвиристели и радостно раскричались, празднуя его появление. Джинкс никогда еще такого не видел и понял теперь, почему Ривен скучал по восходам.

Солнце избавило его от паники, он успокоился и снова стал слышать деревья. Используя нить их мыслей как путеводную, он отыскал тропу, по которой шли, сопровождая его тело, четыре человека.

* * *

К полудню они, проведя на ногах всю ночь, достигли дома Симона. Эльфвина и Ривен остановились на краю прогалины – увиденное привело их в смятение. Джинкс понимал, о чем они думают. Слишком уж походил каменный дом Симона на замок Костоправа. Друзья его посмотрели друг на друга и оглянулись на лес. Но все же вошли вслед за Симоном, Дамой Гламмер (она оставила маслобойку у двери) и телом Джинкса в дом.

– Съешьте что-нибудь, – велел Симон. – Вы все. Поищи какую-нибудь еду, Дама.

– А нельзя ли нам помочь тебе… – начала Эльфвина.

– Нет! Делай, что тебе говорят, – и Симон подтолкнул тело Джинкса в направлении южного крыла.

Эльфвина потянулась было за ним, но Симон обернулся и одарил ее таким взглядом, что Джинкс подивился, как это она не обратилась прямо на месте в жабу. Симон вошел в южное крыло и захлопнул за собой дверь.

Для Джинкса дверь препятствием не была, – он просто проплыл сквозь нее. Посмотрел, как Симон с помощью нескольких быстрых заклинаний прибрался в мастерской, как подмел пол – внезапно поднявшимся ветерком, который скатал всю пыль в шарик и выбросил в окно.

Симон опустил тело на пол в самом центре мастерской. Снял с полки книгу в красном кожаном переплете. Растолок в ступке травы. Среди них Джинкс узнал те самые, смердевшие предательством корешки. Затем чародей достал из сосуда кусок мела и стал чертить символы, окружая ими тело Джинкса. Некоторые он перерисовывал по два, а то и по три раза. Ясно было, что Симон никогда не делал того, что собирался сделать, и не был по-настоящему уверен, что у него это получится.

Все это заняло немалое время. Джинкс заскучал. Он подплыл к окну, вылетел сквозь него на свет летнего дня. Вознесся над вершинами деревьев и снова увидел зелень, уходившую во все стороны к горизонту.

Ему было спокойно здесь… вот только Ужас тревожил его. И рубка леса, которая будет продолжаться, пока все не исчезнет. Не останется больше деревьев, – а значит, и живущих под их сенью людей и тварей.

Джинкс вернулся на прогалину и снова влетел сквозь окно в мастерскую.

Туда вошла кошка, обнюхала тело Джинкса.

Симон сгреб ее за загривок.

– Джинкс тебе не пара, – сказал он и выбросил кошку в коридор.