Читать книгу - "Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Василий Звягинцев"

Начиналось то, к чему я и стремился. Друзья, будто и не было ничего между давними годами и нынешним мгновением, стремительно возвращались к исходным сущностям. Эмоциональный, быстро загорающийся Олег, не по годам рассудительный Сашка, я, как и тогда, где-то посередине. Генератор идей и по совместительству дежурный скептик, чтобы осаживать порывы до планки, условно разумной.

Берестин, не намного старше нас годами, но проведший молодость совсем иначе. Военное училище и лейтенантские погоны в двадцать два года — не совсем то, что отвязанная студенческая вольница «оттепельных лет». Он смотрел на нас с легким налетом печали и зависти. Как писал Паустовский, «легче пережить несбыточное, чем несбывшееся». Вот что-то «несбывшееся» он сейчас и старался адаптировать к действительности.

Честно признаться, и в те времена наша азартная увлеченность даже ровесникам казалась обычным инфантилизмом, если не глупостью. Какие яхты, какие путешествия при тогдашней скудной жизни и общей политической обстановке? А кое-кто отнесся к забаве посерьезнее. Что, если под нарочито дурацким антуражем кроется какое-нибудь очередное тайное общество антисоветской (естественно) направленности? Да еще псевдонимы мы себе выдумали — Дик, Билл, Майк и т. д. Неудивительно, что кое-кого из нас даже приглашали в кабинет директора школы для «профилактической беседы» с представителем «конторы». Хорошо хоть прямо в «Большой дом» не доставили «приводом». Тут отдельное спасибо нужно сказать директору школы, до срока уволенному в отставку полковнику Николаю Васильевичу. Он нас со всей убедительностью и авторитетом «отмазал», хотя потом, наедине, в доступных матерных выражениях изложил, что о нас думает. Отечески подчеркивая, что в нашей школе чуть не у половины учеников отцы в той самой конторе служат (по причине того, что в непосредственной близости располагалось несколько ведомственных многоэтажек) и все наши забавы, шалости и болтовня в тот же день становятся известны «кому следует». Сам же он, что нам, несмышленым, сразу стало очевидно, «чекистов» не выносил, по каким-то своим причинам.

— А кто о четверых говорил? Я — нет. На «Призраке» шесть двухместных кают. Если поднять откидные койки, вдвое больше людей поместится, но будет уже не прогулочная яхта, а подводная лодка. Так что идеально шесть мужиков, или четыре семейные пары и еще двое, — ответил я.

— Все равно тесновато будет, — усмехнулся Берестин. — Как в спальном вагоне. И скрипа коек за переборкой я не люблю… Особенно с двух сторон сразу.

Мысль, не лишенная смысла. Попробуй такое вытерпи на протяжении трансокеанского перехода.

— Значит, в идеале шесть. А кого еще? — включился Сашка. — Предложения принимаются. Воронцов нужен на «Валгалле», без судна обеспечения не обойдешься. Припасы, огневая поддержка, девушек, опять же, транспортировать. Чтоб было куда в увольнение сходить.

Мы с Олегом согласно кивнули, переглянувшись при этом.

Но выбор-то невелик.

— Ростокин сгодится, если захочет…

Тут спорить не с чем. Салага, родившийся на семьдесят с лишним лет позже нас, однако поклонник всеми в его мире забытого Стенли. Здоровенный парень, повидавший в жизни не меньше (а пожалуй, и больше, если считать космические полеты) нашего, в разных делах проверенный, для избранного дела сгодится, без вопроса.

— Я бы еще и Кирсанова взял, — мечтательно сказал Левашов.

И здесь не поспоришь. Специалист, единственный, кроме Басманова, настоящий уроженец этих времен, четко попадающий в «легенду». Кроме того — человек исключительных для начала двадцатого века качеств. Профессиональный жандарм, что у либералов всех мастей всегда вызывает страх пополам с презрением, или наоборот. Мы же ставим этот факт Павлу Васильевичу в заслугу. Побольше бы таких ребят было в свое время, глядишь, без нашей помощи история в нужном направлении повернулась. В две тысячи пятом попалась мне на глаза пародия на хрестоматийный стих: «Бежит ОМОН, бежит спецназ, стреляет на ходу. Ах, как нам не хватало вас в семнадцатом году!» Как раз к таким, как Кирсанов, относится. Вдобавок языки знает по-настоящему, собственными мозгами постиг, не инопланетными подсадками. Соображать умеет не хуже сыщика Порфирия Петровича.

Мы сидели в совсем небольшой комнате, на предпоследнем этаже далеко выдвинутой в сторону прерий башни. Форпост, можно сказать. Крепкий, неприступный, из тесаных блоков серого гранита. А все равно ощущение то самое — форпост, передовой рубеж. Если вообразить, что начнется классический штурм, первый удар придется именно сюда. Орды гориллоидов, допустим, бросятся на приступ с канатами, крючьями, длинными гибкими лестницами. Поддержанные гаубицами калибра сто пятьдесят два или инфразвуковыми излучателями. Но нам — плевать! Мы сейчас, как каре тузов в покере, настоящем, «длинном», а в кармане джокер. Любой банк снимем, и сомневаться не в чем.

Камин здесь был нестандартный. Не у стены. Посередине комнаты возвышался кольцевой каменный барбет, а над ним — полусферический колпак из металлокерамики, с уходящей в потолок широкой вытяжной трубой. Под колпаком жарко горели хорошие бревна: высушенный бук, метр длиной, десять дюймов диаметром. На расстоянии комфортной температуры — низкий столик, накрытый по обстановке.

— Кирсанова можно, — благодушно кивнул я головой. — Тогда и господина Гумилева чего не взять? Большой специалист по Африке. И будет воспевать наши подвиги в стихах…

— Лучше — канцонах[47], — блеснул эрудицией Сашка, хотя наверняка в точности не понимал, о чем говорит. Слышал где-то, что старинные трубадуры такими формами увлекались.

— Вы трепаться будете или о деле говорить? — спросил Олег, успевший за прошедшие минуты подогреть в медном луженом ковшике, поставленном на специальную решетку, терпкое вино, бросив в него несколько кусочков корицы. — Не хватало еще посторонних в наши тайны посвящать. И своих-то не всех берем.

— Я не понял, — осторожно спросил Берестин. — Африка тут при чем? Мы разве в Африку собираемся? В какую?

Проговорился я под влиянием настроения. Придется назад отыгрывать.

— Африка — чистая условность. Про Африку мы в детстве больше читали. Про Кохинхину и Бирму — меньше. Сам сообрази, куда тебе интереснее — в район копей царя Соломона или черт знает какую дельту Меконга? Ну?

Этот раунд я выиграл, свою мысль замаскировал, не от Алексея, от посторонних, кого бы к ним ни причислять.

— А если о деле, то перед тем, как экспедицию комплектовать и слугу посылать за покупками в дорогу, нужна квалифицированная оценка ситуации.

Не зря мы забрались в эту отдаленную, расположенную вне нашей обычной зоны обитания башню. Мне казалось, что здесь я сумею выставить мысленный блок против аудио- и видеоконтроля с гораздо большей легкостью, чем в других помещениях.

Замок как таковой, тем более — увлекшийся ролью Арчибальда, совсем не всемогущ. Проверено. И на час-другой мы сможем выйти из зоны его внимания так, что он этого даже не заметит. Четырех лет хватило, чтобы и нам кое-каким мелким хитростям научиться.