Читать книгу - "Стальной рассвет. Пески забвения - Сергей Лобанов"

Разного возраста и положения, все они стали равны в своём неуёмном желании постичь Откровения Предтечей. Последователи были не менее грязны и оборванны, чем Жункей. Но это их ничуть не волновало. Помыслы возвышались над примитивными потребностями заблудших людишек. Они были выше мирских забот, самозабвенно полагая, что постигают всю глубину Откровений.

Ещё дальше стояли любопытные крестьяне из тех, кому ещё не надоели эти полоумные последователи, ходящие по пятам за Римаром Жункеем. Однако почитание самого Посвящённого среди простолюдинов, да и не только, было неподдельным. Его везде встречали с каким-то благоговением, ожидая то ли чудес, то ли каких-то особых слов. Слух о нём всегда бежал впереди. Со временем наиболее влиятельные служители культа Откровений Предтечей, облечённые властью, обладающие влиянием на умы простолюдинов, имеющие земельные наделы, золото и драгоценные камни, почувствовали опасность в Посвящённом, отказывающимся от земных благ, что были так милы самим служителям. Он изобличал их во лжи и приспособленчестве, своей прямотой вызывая у них не только раздражение, но и ненависть. Среди служителей зрело серьёзное недовольство Римаром Жункеем. А он не обращал на это никакого внимания. Он нёс людям Откровения, не искал для себя ничего, а наоборот, отказывался от благ, рассказывал о данных свыше знаниях, вселял в потерявших веру колмадорийцев, — и простолюдинов и знатных — настоящую веру.

Его нахождение в этой деревне было делом случая, потому как Посвящённый перемещался почти хаотично, не выбирая своего пути. Иногда где-то он появлялся по несколько раз, а где-то не бывал никогда. Чем он руководствовался в выборе, никто не знал.

Сейчас он просто сидел на чурбаке, впав в некий транс. Такое с ним случалось нередко. Последователи привыкли к подобному, подстраиваясь под Посвящённого, посвятив свою жизнь этому, ничуть не жалея о подобном.

Долгое время сидевший неподвижно Жункей, вдруг не оборачиваясь, заговорил нараспев:

Поклоняясь богам, мы подносим свечи:

И просим богов зажечь в нас Лампу Пробуждения,

Что засияет в наших сердцах.

Поклоняясь богам, мы просим прозрения,

Чтобы истинно понять данные нам Откровения.

Открыв рты, последователи внимали каждому слову, боясь пропустить хоть что-то. Однако осознать всю глубину сказанного им помешал приближающийся топот копыт. На окраину деревни вылетели всадники. Быстро сориентировавшись, двое воинов, не слезая с коней, подхватили под руки Жункея и поскакали назад, держа его на весу.

Среди последователей мгновенно вспыхнуло недовольство, перешедшее в попытку помешать аджеронам. Тогда другие всадники выхватили мечи и изрубили всех, кто не успел укрыться. На свою беду под избиение попал кто-то и из крестьян, возмущённых таким отношением к Посвящённому.

Разбросанные тела убитых и тяжелораненых остались лежать на холодной земле, заливая её кровью.

Уцелевшие в страхе разбежались кто куда. А от отряда и след простыл, только топот копыт ещё доносился какое-то время. Но вскоре стих и он.

Когда Жункея доставили к барону, тот сидел на бревне, согреваясь лучами полуденного солнышка, ибо сталь кольчуги вытягивала тепло, несмотря на добротную одежду под ней.

Купцы, ростовщики и все остальные с семьями уже ушли под охраной пятидесяти всадников.

Опустив Посвящённого на землю перед Тувлером, всадники отъехали в сторону, с некоторым любопытством вслушиваясь в намечающийся разговор. Слух о Посвящённом, пусть и еретике, не обошёл и их.

— Приветствую тебя, Римар Жункей, — произнёс барон.

— Кто ты? — спросил бывший купец, равнодушно глянув на нежданного собеседника.

— Я барон Сиурд Тувлер.

— А-а! Еретик! — презрительно вымолвил Жункей, глядя сквозь барона.

— Пусть будет так, — спокойно согласился Тувлер. — Я давно хотел поговорить с тобой.

— Многие хотят поговорить со мной. И каждый хочет узнать судьбу свою, будто я оракул, предсказывающий будущее.

— Что же ты предсказываешь, в таком случае?

— Ничего. Я несу Откровения Предтечей. Только и всего, — смиренно произнёс Жункей.

— Значит, ты в своём смирении и отказе от благ мирских уже заслужил себе местечко в Силоне? — спросил барон. — А я, еретик, не могу даже рассчитывать на это?

— Недоступен Силон еретикам, — согласно кивнул Посвящённый.

— Но ведь мы верим в одних богов, молимся им по-разному, но боги-то одни, — возразил Тувлер. — Причём я с полным основанием считаю всех каолмадорийцев и тебя самого еретиками, несмотря на то, что ты Посвящённый. Так почему мне, истинному последователю Откровений, не попасть в Силон?

— Потому что неправедны молитвы твои, — убеждённо произнёс Жункей.

— Наши монахи призывают молиться богам не так, как молитесь им вы, — сказал Сиурд. — Все подданные вместе с королём верят так, как учили с детства. Мы все знаем, что колмадорийцы исказили знания, данные богами, случилось это столь давно, что не помнит уже никто того времени. Но мы, аджероны, не пошли по ложному пути. Мы следуем тем Откровениям, что принесли сами боги. А вы заблуждаетесь, — уверенно закончил он.

— В чём же заблуждения наши? — смиренно улыбнулся Посвящённый.

— Это знают все. Вы считаете, что боги восседают на вершинах гор, возносящихся выше облаков, куда не добраться ни одному смертному. В этом ваше главное заблуждение и есть. Никто не может дышать там, во льдах. Боги, создавшие этот мир, создали и воздух. Значит, они дышат им, значит, он им нужен, как и людям. А высоко в горах воздуха нет. Следовательно, и боги не могут находиться там.

Бывший купец посмотрел на барона с сожалением, и произнёс:

— Как же вы все ошибаетесь! Боги потому и боги, что им доступно недоступное людям. Они могут дышать, находясь на вершинах гор.

— Я вижу, не поймём мы друг друга, — вздохнул Тувлер. — Я полагал, что в разговоре с тобой увижу ответы на свои вопросы. Но он закончился, даже не начавшись.

— Тебе, еретик, я отвечу, — спокойно произнёс Жункей, пристально глянув на барона. — Тщетны усилия твои. Не одолеть тебе силы колмадорийской. Участь твоя на челе у тебя написана. Ни ратный дух твой, известный всем, ни молитва твоя еретичная, ничто не поможет тебе, если сойдёшься ты в поле с войском молодого Саорлинга. Только скорые ноги коня твоего могут уберечь тебя, нежели меч и копьё. Уезжай в свой Аджер. Нет более тебе и твоим еретикам здесь места!

Барон резко встал, выпрямившись во весь свой могучий рост.

— Я вижу, скрытое злорадство в словах твоих, хоть и вид смиренный у тебя, — пророкотал он. — Уж не думаешь ли ты, старая развалина, что после слов твоих я задрожу трусливо?

Посвящённый со слабой усмешкой покачал почти лысой головой и вдруг сердито топнул ногой. Глаза его враз стали большими и круглыми, полыхнув неведомым огнём.