Читать книгу - "Промышленникъ - Алексей Кулаков"

Увидев, что вопрос вроде как решен положительно, вернее, будет решен, еще один охранник решил немного изменить свою судьбу. Смельчаку уже давненько надоела рутина службы на проходной, отчаянно хотелось чего-то нового и интересного и при этом крайне желательно более денежного. Например, попробовать себя в отделе экспедирования, собственно экспедитором. Какие там деньги люди зашибают! Сказка! Просто как сыр в масле катаются. Опять же, особое благоволение хозяина именно к работникам этого отдела уже давно стало чем-то вроде пословицы. А если рылом не вышел в экспедиторы, так это тоже не беда – если, конечно, правдивы слухи о том, что господин главный инспектор собирается обзавестись десятком-другим официальных подчиненных. Младший инспектор условий труда – это звучит! И, пожалуй, куда как лучше простого экспедитора. Начальственная должность, не абы что!

В ответ на немного путаное и сбивчивое, но вместе с тем весьма искреннее обращение Григорий Дмитрич для начала задумчиво подкрутил кончики усов и хмыкнул:

– Хм. Собираюсь, верно. Да вот все как-то собраться не могу.

Поглядев на смельчака каким-то непонятным взглядом, он дотянулся до стопки бумаги и «отщипнул» от нее еще пару листов.

– Пиши прошение о переводе и всю свою биографию.

– Виноват, Григорий Дмитрич, так я же уже?.. Понял. Что писать?

– Где родился-крестился, как и кем служил, ну и все в таком же духе и со всеми интересными подробностями. И самое главное. Только правду, какой бы она ни была. Понял? Ну а раз понял, так и приступай.

Многодетный отец чертыхнулся и в очередной раз смял испорченный кляксой лист.

– Семен, раз уж начал ему помогать, так помогай до конца. А то он со своей писулькой до вечера провозится.

Не спеша пролистав вторую укладку и позаимствовав из нее еще пяток служебных записок, Долгин допил свой чай и принял заявку на оказание матпомощи. Мельком просмотрел, одобрительно хмыкнул, затем достал авторучку и поставил размашистую подпись.

– Вот теперь все красиво и правильно, не стыдно и самому Александру Яковлевичу показать. Кстати, он как раз у себя, так что все сейчас и оформим, в самом лучшем виде.

Второе прошение Долгин читал еще более внимательно, а вот ручку доставать не торопился. Вместо этого он еще раз оглядел подтянутого охранника, преданно и с надеждой взиравшего на него в ответ, упрятал бумагу к себе в портмоне и лениво бросил:

– За нарушение контракта – штраф сто рублей и перевод в наружную охрану третьей складской линии.

В наступившей тягостной тишине раздался неясный полусип-полукашель – сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, неудачливый проситель потерянно вопросил:

– Какое нарушение?..

Господин главный инспектор вздохнул:

– Куда и к кому заглядываешь раз в две недели – надеюсь, не позабыл? А значит, у тебя пункт девять, запрещающий разглашать сведения о компании, ставшие известными в ходе службы. И пункт двенадцать – частичная нелояльность своему работодателю. Можно было бы и на полную наскрести, да жалко тебя, дурака.

Охранник медленно бледнел до прозрачной синевы, тихо ежась под взглядами своих недавних сослуживцев. Полными недоумения и непонимания столь внезапной немилости начальства к собрату-охраннику. А вот старший смены понял все и сразу, отчего выражение его лица обещало кое-кому большие неприятности. Для здоровья вообще и самочувствия в частности.

– Достаточно или еще что разъяснить?

Затравленно оглядевшись по сторонам, молодой мужчина сник – и лишь что-то тихо-тихо пробормотал.

– Вижу, вопросов больше нет. А остальные – слушайте и мотайте на ус: компания знает ВСЕ, что ее интересует. И про всех. Пока вы заботитесь о ней, она заботится о вас – защитит, вылечит, накормит, обучит. Хорошо себя проявите – в начальники поставит. Случись что плохое – и о семье вашей позаботится, вдову поддержит, детей в люди выведет. Если ошибся кто, по дурости да молодости – простит и даже попрекать не будет. И некоторую помощь людям государевым тоже поймет, это дело, можно сказать, житейское. Но все это – до определенного предела.

Внимательно оглядев бывших сослуживцев (отряды, может, и разные, да бригада-то все равно была одна на всех, четырнадцатая Ченстоховская), главный инспектор повторил с заметным нажимом:

– Компания дает шанс всем, кто того достоин. Главное – не обманывать и честно исполнять работу. Все!

Закрыв и присоединив вторую укладку к первой, главный инспектор слегка отряхнул ладони и подошел к вешалке. Глядя на него, как-то нерешительно засобирался и Силантий, то и дело поглядывая на свое прошение, так и оставшееся лежать на столе у старшего смены. Ан нет, оно все же перекочевало со стола в нужные руки, а потом и во внутренний карман сюртука.

– Семен, чтобы морды лица у всех были целые. Проверю! А за чай благодарствую, весьма хорош.

Следуя за господином Долгиным на третий этаж управы, многодетный отец изо всех сил давил в себе предательскую робость. Для него и старший смены – уже высокое начальство. А уж к самому к его благородию!.. Как бы они не разгневались, что с такой мелочью от важных дел отрывают… Но все оказалось не так уж и плохо, как думалось, – вообще-то хозяин кабинета даже не обратил внимания на вошедших, занятый чтением бумаг.

– Александр Яковлевич, тут небольшой вопрос надо бы решить…

– Ну?

Положив листок с прошением прямо на важные (других на столе у владельца фабрики и быть не может) документы, главный инспектор отошел в сторону и присел на стул, оставив охранника в полном одиночестве. Его благородие прошение прочел, подписал и равнодушно отодвинул от себя. Но только Григорий Дмитрич потянулся за ставшей ОЧЕНЬ важной бумажкой, как ее опять пододвинули обратно, заодно заинтересовавшись просителем.

– Силантий Саблин?

– Так точно!

– Дед в Отечественную войну отличился?[27]

– Так точно, в драгунах был.

– А скажи мне, Силантий, почему у трех твоих сыновей и четырех дочек отчества с остальными не совпадают?

– Так… Ваше благородие, разрешите доложить? – Силантий привычно вытянулся по стойке смирно. – Дети – это брата моего, Луки. Он от холеры недавно умер, с женкой. А я их, значит, к себе. Вот.

Прошение в очередной раз проделало свой короткий путь по столу, в направлении самого просителя.

– Свободен.

– Благодарствую, ваше благородие!

Подождав, пока закроется дверь, князь едва слышно хмыкнул: