Читать книгу - "Синто. Героев нет - Любовь Пушкарева"

Когда мы вдвоем сели в флаер, отец выставил автопилот и залепил мне пощечину, вернее, попытался, я ожидала чего-то такого и отбила руку.

– Отец! – я тоже разозлилась.

– Дура, идиотка, считаешь себя умнее всех?

– Отец, послушай!

Он продолжал выдавать ругательства тоном, от которого стыла кровь в жилах.

– Да послушай же! – в бешенстве вскричала я.

Он наконец замолчал, и я тоже взяла себя в руки.

– Выслушай и не перебивай, пожалуйста. Я не могу все время бегать от Синоби, пойми, я не могу прятаться всю жизнь. Я хочу жить на Синто, а не на проклятом Дезерте, от которого у меня невроз! Да, я стану его любовницей, он поиграется и остынет, сладок только запретный плод. Я смогу со временем стать ему неинтересной, вернее, сбить накал страстей.

– Замечательный план, – как-то горько сказал отец. – Ты не учла одного – он садист, ему нравится быть хозяином женщины, оставлять синяки, брать без согласия. Ты никогда не задумывалась, почему он ходит к проституткам, а не к гейшам, и почему никто из них ни слова о нем не скажет?

Задумывалась, но не додумывалась, что все так плохо.

– Все-таки я рискну; даже если ничего не выйдет, это лучше, чем прятаться и дразнить его издалека, – сказала я спокойно.

– Не выйдет… Это если ты в регенератор попадешь? Так?

– А о чем ты думал, когда я к пиратам летела с утвержденным планом «жертва», – вновь взбесилась я.

– Ни о чем не думал… НЕ ЗНАЛ я ни о чем!!!

– Извини.

Мы помолчали.

– Что ты там сказала о неврозе?

– У меня проблемы… Наложилось все одно на другое – проблемы с Вольфом, конструкторами, с Илис… с Тукиным… И количество перешло в качество… Мне нужна квалифицированная помощь и хотя бы неделя здесь на Синто.

Отец посмотрел на меня изучающе.

– Ты выглядишь нормально, но чуть более взвинчена, чем обычно.

– Неужели ты думаешь, что я вру?

– Нет. Ты понимаешь, как важен каждый день сейчас, и как ты нужна на Дезерт, не Ронан, не я, а именно ты? Ты сама назвала себя фактическим лидером пилотов, тебе надо удержать эту позицию. Да и контракт еще не подписан…

– Я это понимаю, и именно поэтому я хочу вернутся туда в нормальной форме, чтоб не развалиться в самый не подходящий момент.

– Ладно, у тебя есть неделя. А что там за проблемы с Вольфом?

– Мы плохо расстались.

– В смысле?

– В смысле, не знаю, сойдемся ли мы снова.

– Дура.

– Перестань меня оскорблять, – почти со слезами попросила я. – И так тошно.

– Извини.

Где-то зажглась сверхновая, лорд Викен извинился.

Наше поместье не изменилось, Эзра тоже; действительно, есть что-то приятное в неизменности некоторых вещей.

Пока отец работал в кабинете, я созвонилась с мамой Яной и попросила ее посоветовать мне хорошего психолога-кризисника, который мог бы не докладывать о моем обращении своей семье. Мама Яна задумалась, порылась в записях и нашла некую Лодзь-Хитроу, но заметила, что не знает, сможет ли та не докладывать обо мне. Я поблагодарила и сказала, что в крайнем случае попрошу у психолога наводку на кого-нибудь еще. Да, мы действительно тоталитарное общество, где нельзя спрятать личную жизнь, но все привыкли к этому и, как правило, не видят тут проблемы. В каждой семье существует система отчетов ее членов обо всем, все собирают информацию на всех, копят ее, как деньги, ею обмениваются, платят за услуги и даже товары. По-моему, нигде, кроме нас, нет так называемых личных файлов, которые может просмотреть любой, оставив, правда, информацию о себе. Я подумала, что давно не проверяла, кого ж я могла заинтересовать. Кошмар, несколько десятков – и Грюндеры, и Китлинги, и Хоресы, и все конструкторы, несколько незнакомых фамилий, которые я в свою очередь просмотрела, коммерсанты средней руки, наверняка по просьбе Моргана, а может, и Хелен-Инги. И господин Ташин. Я посмотрела его файл – не густо, как, впрочем, и у меня: родители, инорожденный, с двенадцати лет пребывал за пределами Синто, вернулся, отказался от семьи по личным причинам, сейчас там-то, делает то-то, отдельная пометка красным «не репродуктивен». Вот гады, зачем такое афишировать, парню и без того несладко, да и вообще этот файл оставлял впечатление, что перед нами взбалмошный отщепенец. Постаралась свежим взглядом посмотреть на свой. Родители, естественнорожденная, брат, воспитывалась в семье Синоби, прошла полный курс обучения в Доме Красоты таком-то, Тропезское космолетное с отличием, работаю за пределами Синто, некст, запрет на замужество. М-да, несколько эклектично, но никчемной дурой точно не назовешь. Что характерно, конструкторы дружно полезли в мой файл по возвращении с Дезерта, а не перед поездкой, и зачем, спрашивается, тогда вся эта система нужна? Решила за компанию посмотреть и файл брата – все то же: родители и прочее, воспитывался у Синоби, экстернатура Университета естественных наук Синто по специальностям «экономика государственно-планетарная», «экономика межпланетная»; «политология»; «история Земли Изначальной», «история Расселения», «история Синто». Да, братец с четырнадцати лет в университете пропадал. Следующая запись должна была бы быть, по логике вещей, о младшей научной степени и работе младшим же научным сотрудником или преподавателем. Но шло: работает за пределами Синто. Шесть дипломов все-таки, что не мешает некоторым и его поливать грязью.

На этой минорной ноте я решила связаться с Лодзь-Хитроу. Интересное сочетание фамилий: Лодзь – что-то вроде экономической полиции и прокуратуры, а Хитроу – большой и сильный род, поставляющий психологов и аналитиков в другие семьи. Причем Хитроу активно принимают новых членов, собирая по всей обжитой территории одаренных детей для бесплатного обучения, а вот когда уже выучившийся психолог или аналитик меняет семью, тут-то и возмещаются с лихвой все затраты на обучение. А госпожа Лодзь-Хитроу могла родиться вообще какой-нибудь Уотсон-Бромер. Вообще, как считают иностранцы, тот, кто поймет, когда и по какой причине синто меняют фамилии, и знает, какой род занятий им соответствует, может заявить, что понял синто. Так вот, Лодзь-Хитроу – получается психолог-криминалист. Ну что ж, это все же лучше, чем кто-то из набивших лично мне оскомину семей Шур, Соболевых и Грюндеров.

Лодзь-Хитроу оказалась приятной женщиной лет сорока с добрыми глазами, – с жертвами работает, что ли? Я сослалась на маму Яну и выложила свою просьбу. Психолог сказала, что может не докладывать обо мне, если не будет специального на то распоряжения. Меня это устроило. Договорились встретиться в парке завтра с утра, на нейтральной территории, так сказать.

Утром я вышагивала среди залитых солнцем полянок, посматривая на занимающихся чи-гуном, с грустью вспоминая, когда же я в последний раз тренировалась. Госпожа Лодзь-Хитроу к моему появлению как раз закончила тренировку, мы стали прогуливаться, и я принялась объяснять, в чем проблема и чего я хочу. Пришлось рассказать обо всех событиях, начиная с полета к пиратам. Это оказалось на удивление трудно, все время хотелось что-то пропустить, переиначить; естественно, я не назвала ни одного имени или места, но, тем не менее, было дико вот так делиться информацией. Даже рассказала об обмене клятвами с Даниэлем, но о Таксоне правды не сказала. Психолог уцепилась за этот момент, пришлось выкручиваться, говоря, что я возбуждала мужчину, не возбуждаясь сама и не получая разрядки, и что мне это в принципе нравилось. Лодзь-Хитроу сделала какие-то выводы и воздержалась от дальнейшего раскручивания этой темы. В конце моей исповеди она заметила: