Читать книгу - "Путешествие на восток - Кирилл Клеванский"

Несмотря на ночь, спустившуюся на город, этот самый город и не думал спать. Казалось, он только-только начал просыпаться. Народу на улицах прибавилось. Но разумные не просто сновали туда-сюда, дрейфуя от кабака к таверне, от пирса к зданию с зашторенными окнами, где виднелись смутные силуэты, сливающиеся в одну футуристическую фигуру. Нет, здесь люди собирались в группы вокруг музыкантов, а владетели питейных заведений выносили столики на улицу. Теплая звездная ночь была окутана музыкой, смехом и шелестом юбок, вздымающихся в танце.

Пока мы шли к пирсу, Мия то и дело замирала рядом с какой-нибудь группкой танцующих и смотрела на меня умоляющим взглядом. Таким обычно дети выпрашивают у родителей дополнительную порцию мороженого. Мой аргумент был суров и непреклонен — я красноречиво кивал на поклажу. Девушке пришлось смириться. Вскоре мы уже спускались по каменной лестнице, ведущей к самому порту. Здесь также был слышен смех, правда, на каждом углу стояли стражники, с подозрением поглядывающие на развязных дамочек, чьи наряды были призваны не скрыть, а показать, и на вечно пьяную матросню. Хотя пьяна она, лишь когда сходит на берег, а вот в плавании встретить вусмерть пьяного матроса попросту невозможно. А если вы такого и найдете, то спустя пару минут его до смерти изобьет боцман и хорошо если под килем на тросе не протащит. Насколько мне известно, на корабле дисциплина куда как жестче, чем в самих легионах.

Кстати, в этот раз по сторонам глазел уже я, а Мия относилась к окружающей обстановке весьма индифферентно, видимо, уже не раз бывала в таких местах. Я же разве что рот не разинул, глядя на парусные громадины. Лишь когда-то давно, в фильмах и книгах, я мог увидеть внушающие трепет величественные парусники. Но они ни в какое сравнение не шли с тем, что видели мои собственные глаза, с тем, что можно было потрогать и даже понюхать. Многопалубные, многомачтовые красавцы высились каждый перед своим пирсом, и от этого зрелища захватывало дух. И даже свернутые паруса не лишали морских путешественников грации и царственности. Но вскоре я пришел в себя.

— Постой, — сказал я, оттягивая Мию назад. — Браслет.

— Ой! — вскрикнула девушка.

Тут же она стянула с руки украшение и вернула мне, я убрал его в мешок, куда кинул и свой браслет. Не хватало еще, чтобы доверенное лицо визиря невесть что подумало и увидело. Хотя в принципе понятно, что оно подумает и увидит, но мне моя шкура дороже.

Свернув на девятый пирс, мы прошли к трехмачтовому грузовому судну. Об его предназначении говорили всего лишь два стреломета на верхней палубе и полное отсутствие арбалетных бойниц. На алиатском я прочитал «Плывущая песня» — вычурное, но красивое имя для корабля.

По спущенному трапу мы поднялись наверх, и впервые в жизни я оказался на палубе. Целый ворох впечатлений и ощущений захватил меня и закружил. Я беспрестанно вертел головой, пытаясь все осмотреть и почувствовать себя юнгой на бригантине. И я не был разочарован. Все эти канаты, которые явно имеют свое особое название, реи, на которых лежали спущенные паруса, доски палубы, сверкающие, словно зеркала, бочки, решетки, капитанский мостик и, о великие боги, штурвал! Я не я, если не выбью себе разрешение поштурвалить кораблем хотя бы полчаса. Правда, где мне найти попугая, треуголку и деревянный костыль? Но это уже мелочи.

И в то время как я старательно все осматривал, к нам уже подбегал какой-то алиатец. По внешности — типичный турок. Немного резкие черты лица, густая черная борода, буквально сотканная из завитков, и такая же шевелюра.

— Кто такие? — грубо спросил он на алиатском.

Я прикинулся веником. Мия не в курсе, что я знаю ее язык, так что пусть сама разбирается. Да и простор для сюрприза просто невообразимый.

— Позови капитана, — резко, в приказном тоне ответила леди.

— С какой стати?

— Скажи, что Лиамия Насалим Гуфар, дочь светлейшего визиря, на его корабле.

Матрос, или кто он там, резко побледнел, низко, но неуклюже поклонился и понесся в сторону капитанской каюты. Спустя всего пару мгновений перед нами уже стоял немного тучноватый капитан. У него были толстые пальцы, два подбородка и заплывшие от вина глаза. Но едва он посмотрел на гостью, как вмиг протрезвел. М-да, не такого я ожидал. Хотя, возможно, капитаны торговцев отличаются от других своих собратьев по цеху, но если нет — я глубоко разочарован.

— О свет Ифары, благословивший мои презренные очи, — запричитал кэп. Он грохнулся на колени и принялся активно лобзать руку Мии. Меня пробивало на «ха-ха», но я держался. — Великое счастье видеть дочь светлейшего визиря на этом пропащем суденышке, недостойном и пяты плоти от плоти светлейшего. Ифара благослови нас, ибо о том, что мне выпала честь отвезти названую племянницу самого султана на родную землю, я буду рассказывать своим детям, а те — моим внукам, а те — правнукам.

Я уже еле сдерживался, чтобы не засмеяться в голос. Прикрыв лицо правой рукой, я чуть слышно хрипел. Спрашивается, а где же «услада очей моих, мед ушей моих, рахат-лукум, сердце морей и океан звезд»? Нет, я решительно против, этот пузан разбивает весь алиатский колорит, да проклянет его старик Хоттабыч… Кажется, это заразно.

— Благочестивый Сурман, — с легкой ноткой презрения, не укрывшейся от меня, произнесла Мия, выдергивая руку. — Я весьма признательна вам за столь радушный прием.

— Конечно-конечно, — закивал кэп, не поднимаясь с колен. Жалкое зрелище.

Чего не пойму я в алиатцах, так это стремление встать на колени. У нас так только перед императором себя ведут, да и то лишь граждане страны. Любой иной может хоть в лицо его величеству плюнуть, если не боится быть тут же убитым. Но и в этом случае упасть на колени не слишком верно — мужчины преклоняли лишь одно колено, а женщины выполняли глубокий реверанс. Здесь же толстяк готов по первому требованию лоб о землю расшибить. Н-да, таинственный восток…

— Проведите нас в каюту, — потребовала Мия.

— Сей момент! — Но пухляк так и не встал с колен. — Не смею спорить с вами, прекраснейшая тори, но разве этот презренный варвар будет с вами?

«Сам такой», — мысленно усмехнулся я. В моих глазах это был глубоко падший человек, а слова такого не заставили бы меня оскорбиться.

— Он отвечает за мою безопасность, — отрезала Лиамия.

— Конечно, тьма Фукхата решила меня рассудка, раз я не признал в этом черве вашего благородного телохранителя.

Я ненадолго выпал в осадок. Вот в данном предложении он меня оскорбил или признал статус? Видимо, мои познания алиатского не так глубоки, как я наивно полагал. Не стану описывать весь путь до нашей каюты, так как почти все время отвлекался на то, чтобы не заржать. Все эти обороты, бесконечные излияния и метафоры веселили похлеще самого колкого анекдота.

Сама же каюта внушала уважение. Только открылась дверь, как я увидел просторное помещение, в рамках судна, конечно. Весьма большая комната с тремя окошками, или как они здесь называются. Под окнами стоял широкий письменный стол с кучей ящичков и отделений. Справа виднелся шкаф, а рядом с ним — полка. С левой же стороны была двухъярусная кровать. Но самое удивительное — ковер, лежащий на полу. Наметанный глаз тут же оценил его стоимость в несколько десятков золотых. Недурная каютка. Намного лучше многих комнат, которые я снимал на постоялых дворах.