Читать книгу - "Щит побережья. Восточный Ворон - Елизавета Дворецкая"

– Какой замечательный подарок! – звонко воскликнула Альвборг и приложила обоих воронов к груди. – В нем мудрость и богатство самого Одина! Отмечен милостью Отца Побед тот, кто может подарить такое сокровище!

Она метнула Рагневальду лукаво-одобрительный взгляд, и тот расцвел, заулыбался во весь рот, точно его похвалил сам Повелитель. Гридница смеялась над этой игрой простодушной страсти, тщеславия и лукавства, и Альвборг посмеивалась и вертела узорную цепочку. Только Стюрмир конунг покраснел от досады: он узнал те самые застежки, из-за которых утром спорил с Рагневальдом. Его молодой жене, кюне Далле, они подошли бы не меньше, чем этой длинноногой козе!

А Рагневальд, уперев руки в бока, выпятив грудь, точно красный парус под напором ветра, обернулся и бросил на Стюрмира заносчивый взгляд: что, съел? Запомни, конунг квиттов, – здесь тебе не Квиттинг!

– Не хочешь ли ты послушать песню об этих застежках? – горделиво продолжал Рагневальд. Гости одобрительно посмеивались и подталкивали друг друга локтями, призывая к тишине.

– С песней всякий подарок дороже! – вставил Сторвальд Скальд. Как дух, он возник откуда-то из гущи народа возле самого сиденья конунга. Начинал он пир, кажется, гораздо ближе к дверям…

Заметив его, Альвборг улыбнулась еще веселее.

– Конечно! – воскликнула она. – Хорошая песня – сама по себе подарок! С ней и подарку больше удачи!

Не дожидаясь тишины, торжествующий Рагневальд запел, и его густому голосу не страшны были смешки и болтовня гостей:

Зрит с высот земель владыка,

Зорок взор Отца Отважных,

Ворон весть приносит скоро —

Выдры род сражен героем!

Стрел поток не страшен смелым! —

Серый моря волны мерит. —

Клен копья украшен славой —

Клад змеи – поклажа Грани!

Липа льна в наряде алом —

Луч, блестящий лучше солнца, —

Рад улыбке Гудрун Сигурд —

Рдеют искры в чистых камнях![31]

Гости хохотали, кричали, хвалили песню. Смеющаяся Альвборг бросила лукавый взгляд на мрачного Стюрмира: кто-то успел рассказать ей, у какого именно дракона Рагневальд отбил поднесенное ей сокровище. Метельный Великан смотрел куда-то перед собой, едва сдерживая злость, и лицо его было краснее шиповника. Взгляд Альвборг скользнул по лицу молодого высокого парня, сидевшего рядом с квиттингским конунгом. Это кто-то новенький!

Даг не сводил глаз с Альвборг и, поймав ее взгляд, ответил взглядом пылкого восхищения. Она и правда показалась ему очень красивой женщиной, а кроме того, благосклонность дочери конунга никому еще не мешала. Женщина, которая так любит смеяться, не должна посчитать это дерзостью… и Альвборг тут же с готовностью улыбнулась ему в ответ. Она привыкла к общему восхищению, оно никогда ей не надоедало. А молодой квитт был хорош собой, и Альвборг льстило сознание, что она ему нравится.

– А не хочет ли кто-нибудь сделать подарок самому конунгу? – раздался среди шума голос Эгиля. Корабельщик встал на ноги, точно вынырнул из моря, и Дагу показалось, что он не видел его очень долго. – Например, подарить хороший корабль?

– А, мы слышали про твой новый корабль! – охотно отозвалось сразу множество голосов. – Мы видели! Ну и потешная же жаба! Где ты такую углядел! В пьяном сне не увидишь!

– Говорят, это хороший корабль! – сказал Хильмир конунг. – Я не отказался бы купить его, если на деле он окажется так же хорош, как и красив. Но конунгу не пристало потешать Морской Путь такой мордой на штевне. Если бы ты заменил жабу на какого-нибудь другого зверя, мы могли бы столковаться. И ладно уж, пусть у него тоже будут рога, раз тебе так хочется.

– Но при условии, что вместо жабы не появится белка! – со смехом крикнул Фридгейр. – Или заяц!

– Заменить жабу на другого зверя нельзя! – Эгиль убежденно помотал головой. – В этой жабе живет могучий дух!

– Такой могучий, что все враги при виде этой морды попадают в море от смеха! – весело кричали гости.

– А когда люди смеются, не будет удачи!

– Голова сильного зверя дает кораблю силу! Корабли, у которых на штевне волки или вороны, защищает сам Один!

– А фьялльских «Драконов» на море бережет Тор! Они все рогатые, как его козлы![32]

– А «Кони» нравятся Ньёрду!

– Сторвальд, как ты с ними уживаешься? – через всю гридницу закричал Эгиль своему другу-скальду и с таким показным недоумением развел длинными руками, что все опять засмеялись.

Призванный на помощь Сторвальд не оставил соплеменника в беде: улыбаясь, он встал с места и коротким небрежным знаком попросил тишины. Все разом умолкли, и Сторвальд легко, не задумавшись ни на миг, ответил:

Мастер плох – на лихо

Лось просторов моря —

Можно взять и змея —

Мчит Бильейга битвы.

Браво будет в бурях

Бездной жаба бегать,

Коль сумел немало

Мастер – будет счастье.[33]

– Вот-вот! – обрадованно закричал Эгиль. – Я это и хотел сказать! Важно не то, какая морда на штевне, а какой мастер построил корабль! Только у меня не получается так складно! И как это ты умеешь, Сторвальд! Научил бы меня! – с простодушной завистью восторгался Эгиль под одобрительный хохот пирующих. – Наградил же Один некоторых таким умением! Так и сыплют стихами – прямо как обычной речью!

– А ты научил бы меня строить такие корабли! – не оставался в долгу и Сторвальд. – Умеют же некоторые! Так и строгают корабли, точно ложки!

Пир удавался на славу: гости Хильмира конунга веселились от души. Наследник время от времени улыбался, лениво осматривая гридницу из-под полуопущенных век, так же покатывал в пальцах пустой кубок.

– Я всегда рад видеть, что гостям хорошо у нас! – сказал он, когда Сторвальд уселся на место и последние раскаты смеха потонули в ровном гуле болтовни. И тут же все притихли, внимательно слушая его негромкий и спокойный голос. – Но самый почетный из наших гостей не слишком весел. Отчего ты молчишь, Стюрмир конунг?

Наследник глянул на Стюрмира, и взгляды всей гридницы тоже обратились к нему. А Дага пробрала дрожь: он вдруг ощутил, что этот невозмутимый молодой человек невидимо управляет всем этим сборищем жующих и кричащих людей, точно держит их на невидимых нитях. Недаром Дагу померещилось в нем сходство с Одином на облачном престоле… Ведь Даг был родным братом Хельги – он обладал некоторой частью, хотя небольшой, ее способности видеть невидимое и ощущать неощутимое.