Читать книгу - "Проклятие Эгиды - Сона Исаева"

class="p1">Я даже подскочила от своей яростной речи, хотела добавить еще кучу всего, но была остановлена увесистой пощечиной одного из жрецов:

— Не смей осквернять истинную веру!

— Полина, — Варнил проигнорировал мою краснеющую от удара щеку и жестом пригласил сесть обратно, — я не договорил: источников почти не осталось. Исполнение Пророчества принесет много смертей, но оно же и возродит источники. А в Третьей Книге описан последний из них, который не принадлежал ни одному из королей. Нам нужно его найти, чтобы смерть твоей сестры не понадобилась.

Если бы вместо ужина меня опять закинули в крохотную холодную камеру, я бы не была такой уставшей, как после этого сытного ужина.

Слова, слова, слова.

Варнил отпустил меня «отдохнуть», то есть проводить время в ожидании конца своей незавидной участи в холодной и промерзлой каморке в компании крыс. Зато я была чистенькая и сытая.

Клонило в сон, но мысли не позволяли даже глаз сомкнуть, не то, что бы уснуть.

Эти жрецы Порядка, хоть и фанатики, но не настолько же тупы, что их Боги — это сама смерть. Если они придут в этот мир, то убьют и их всех. Тогда зачем им сбывание пророчества?

А в возрождение источников я и вовсе не могу поверить, якобы все их поступки только лишь во благо людей.

Видела я их благо.

— Боже, защити нас от тех, кто верит, будто несет Твою волю, — усмехнулась я про себя.

Крыса, рыскающая в поисках еды у моих ног, лишь застыла на пару минут, а потом с писком скрылась в щели, оставляя меня совсем одну.

С королем все понятно: натворил делов, а теперь не знает, как из этого всего выпутаться, да еще и лицо сохранить.

Но вот Гончий…

Варнил говорил про проклятие Катарины, подробности которого не знал и сам либо не хотел рассказывать. Но вот чокнутая старуха проклятым называла именно Гончего. Почему?

Раньше я думала, что это лишь ругательство, но теперь что-то не уверена.

Да еще и слова Варнила, которые он повторял раз за разом, что Гончий весь мир похоронит ради сестры и своих целей. Почему эти слова так задели?

Насколько я готова в них поверить?

У короля есть рычаг давления в виде его сестры, если король прикажет Гончему отдать Зарину жрецам Порядка, он это сделает.

И почему так щемит в груди, когда я думаю, что Гончему может быть плевать и на меня, и на мою сестру? Что он может пожертвовать нами ради Катарины?

Его желание меня не удивляет. Я ведь сама хотела забрать Зарину домой и плевать, что будет с этим миром.

Но мысль о том, что Гончий может так же поступить со мной, что ему плевать, что со мной будет… От этого становилось больно.

Может, глупо с моей стороны, но я наотрез отказывалась верить словам Варнила. Гончий жесток, но не настолько. Не после всего.

Мысли начали сводить с ума. Лучше бы и в эту ночь меня оставили в крохотной камере ради пытки.

Лучше бы этого ужина не было.

Может, и хорошо, что вопросы не давали мне спать. Пусть я и была истощена морально и физически, но все те невеселые мысли в голове сыграли свою роль.

Только благодаря злости и отчаянию внутри у меня вышло вновь обернуться кошкой, а потом обратно. Да это занимало время, да, я до конца не понимала, как конкретно это работает, но это работало.

Каждый раз, когда я ощущала покалывание в пальцах, будто вот-вот выпущу когти, мне надо было сосредоточиться на этом ощущении, трансформируя его в боль.

Может, моя человеческая сущность сопротивлялась неизбежной агонии, когда кошка рвалась наружу, поэтому получалось не всегда. Но как только, сжав зубы, я готовилась терпеть ломающиеся кости и жжение в коже, тогда просыпалась кошка.

Надо было отдохнуть, но я всю ночь потратила на обращения.

Я должна была убедиться, что у меня будет получаться всякий раз, когда мне это надо, и что это будет относительно быстро.

Именно поэтому, когда под утро эти фанатики решили повторить свой трюк с лже-Гончим, я была готова.

Его шаги послышались не сразу, но я его узнала. Как всегда, аккуратная поступь. Если бы мне было чем заняться, кроме как прислушиваться ко всему, я бы его пропустила.

Дверь камеры открылась как обычно, он выглядел осторожным, как и десятки раз до этого.

Но в этот раз его удивила моя реакция.

Я даже обрадовалась, что начну именно с этого жреца, именно его схожесть с Гончим и та надежда на спасение, которую он топтал раз за разом, приносили больше всего страданий.

Не-Гончий сделал аккуратный шаг в мою сторону, нахмурено наблюдая, как я в сером балахоне неспешно поднимаюсь, не скрывая улыбку на лице.

— Полина? — Его голос резанул по сердцу.

— Пришел спасать меня? — С улыбкой спросила я, — ну так давай, — протянула ему руку, вынуждая приблизиться ко мне еще на шаг.

Лже-Гончий хмуро осматривал мой серый балахон, будто я его оскорбляю таким видом. Но тем не менее, шаг навстречу он сделал.

— Что-то в этот раз ты облажался, — весело воскликнула я, ткнув его в висок, — у настоящего Гончего этого шрама не было.

— Настоящ… Чего? — Притворился непонимающим он, — Полина, я пришел за тобой.

Лже-Гончий протянул мне руку, за которую я свхатилась.

— Ты даже не представляешь, как я этому рада, — прошипела лжецу в лицо и с силой дернула на себя.

Лже-Гончий потерял равновесие и стал заваливаться вперед, а мне лишь это и надо было.

Время.

Камера открыта, обычно во время таких представлений за решеткой никого из жрецов нет, поэтому я проскочила мимо растерявшегося лжеца и в два прыжка выбежала в коридор.

Ощутив жжение в кончиках пальцев, я сосредоточилась на боли.

На ходу это делать было тяжелее, но когда лже-Гончий бросился за мной по коридорам, я уже выпрыгнула кошкой из серого, ненавистного балахона и резко развернулась в сторону преследовавшего меня мужчины.

Он тоже замер, наблюдая за моим шагом.

Что-то он сегодня не в форме.

Но я хотела стереть с лица всю схожесть с Гончим, поэтому бросилась на его лицо, впиваясь в него когтями.

— Проклятие! — Вскричал он, пытаясь оторвать меня от себя, — я все же вырву эти проклятые когти!

Он все же оторвал меня от своего лица и сейчас держал на вытянутой руке.

Я смотрела в залитое кровью лицо и только сейчас сообразила, что что-то изменилось.

Метка.

Я чувствую ею Гончего. Вот прямо перед собой.

Очень и