Читать книгу - "Воин кровавых времен - Р. Скотт Бэккер"

— А как насчет Бивня? На него ты смотрел когда-нибудь?

Мартем приподнял брови.

— Да.

— Что, правда? — воскликнул Конфас.

Сам он ни разу не видел Бивня.

— И когда?

— Еще мальчишкой, когда шрайей был Псайлас II. Отец прихватил меня с собой в Сумну, когда отправился навестить брата, моего дядю, — он тогда служил в Юнриюме… Он повел меня взглянуть на Бивень.

— Ну и как? Что ты тогда почувствовал?

Генерал взглянул на бутылку с вином, которую держал в необыкновенно толстых пальцах.

— Да уже трудно припомнить… Наверное, благоговение.

— Благоговение?

— Помню, что у меня звенело в ушах. Я дрожал — это я тоже помню… Дядя сказал, что я должен бояться, что Бивень связан с великими вещами.

Генерал улыбнулся, устремив на Конфаса взгляд ясных карих глаз.

— Я спросил его — уж не с мастодонтами ли? — и он мне врезал — прямо там, в присутствии Святыни Святынь!..

Конфас сделал вид, будто история позабавила его.

— Хмм, Святыня Святынь…

Он пригубил вино, наслаждаясь теплым вкусом. Много лет прошло с тех пор, как ему доводилось пить вино из личных запасов Скаура. Принцу до сих пор не верилось, что старого шакала превзошли — и кто, Коифус Саубон!.. Конфас сказал именно то, что хотел: боги покровительствуют недоумкам. С другой стороны, таких людей, как он сам, они испытывают. Таких, как они сами…

— А скажи-ка, Мартем, если бы тебе предстояло умереть, защищая либо Бивень, либо Наложницу, чтобы ты предпочел?

— Наложницу, — без колебаний отозвался генерал.

— А что так?

Генерал снова пожал плечами.

— Привычка.

Вот теперь Конфас вполне искренне рассмеялся. Это и вправду было забавно. Привычка. Какой еще гарантии можно желать?

«Вот это прелесть! Настоящее сокровище!»

Принц помолчал, собираясь с мыслями, потом произнес:

— Этот человек, Келлхус, князь Атритау… Что ты о нем думаешь?

Мартем нахмурился, затем подался вперед. Когда-то Конфас даже устроил из этого игру — то откидывался на спинку кресла, то садился прямо и смотрел, как Мартем в зависимости от этого изменяет позу, будто ему необходимо сохранять между их лицами некое определенное расстояние. У Мартема тоже имелись свои причуды.

— Умен, — после секундного размышления сказал генерал, — хорошо говорит и очень беден. А почему вы спрашиваете?

Все еще колеблясь, Конфас оценивающе взглянул на подчиненного. Мартем был безоружен, как и полагалось при личной беседе с членами императорской фамилии. На нем не было роскошных одеяний — лишь простая красная рубаха. «Он не стремится произвести на меня впечатление…» Именно это, напомнил себе Конфас, и делает его мнение бесценным.

— Я думаю, Мартем, настало время открыть тебе небольшой секрет… Ты помнишь Скеаоса?

— Главный советник императора. А что с ним?

— Он был шпионом, шпионом кишаурим… Мой дядя, который всегда очень внимателен, заметил, что во время первого собрания Великих Имен в Андиаминских Высотах князь Келлхус проявил особый интерес к Скеаосу. А наш император, как тебе известно, не из тех людей, кто лениво обдумывает свои подозрения.

Мартем побледнел от потрясения. На миг у генерала сделался такой вид, будто он вот-вот потеряет сознание. Конфас буквально слышал его мысли: «Скеаос — шпион? Это называется "небольшой секрет"?»

— Так Скеаос признался, что работал на кишаурим? Экзальт-генерал покачал головой.

— В этом не возникло необходимости… Он был… Он был какой-то мерзостью — мерзостью без лица! — колдуном такой разновидности, которую Имперский Сайк не смог засечь… А это, конечно же, означает, что он имел отношение к кишаурим.

— Без лица?

Конфас скривился и в тысячный раз увидел, как некогда столь знакомое лицо Скеаоса… разжимается.

— Не проси меня объяснять. Я не могу.

Гребаные слова.

— Так вы думаете, что князь Келлхус — тоже шпион кишаурим? Что он работает на кианцев?

— Не «он», Мартем, а «оно». Одна лишь видимость. Лицо генерала вдруг сделалось жестче, и на смену потрясению пришла расчетливость.

— Вы, экзальт-генерал, как и император, не склонны лениво обдумывать свои подозрения.

— Это верно, Мартем. Но, в отличие от дяди, я считаю разумным иногда воздержаться от действий и позволить врагам считать, будто им удалось ввести меня в заблуждение. Внимательно наблюдать и лениво обдумывать — не одно и то же.

— Но я об этом и говорю, — сказал Мартем. — Вы, конечно же, купили осведомителей. Конечно же, вы позаботились, чтобы за этим человеком следили… И что вам удалось узнать?

Конечно же.

— Немного. Он живет на одной стоянке со скюльвендом и, похоже, делит с ним женщину — как мне сказали, настоящую красавицу. Он проводит целые дни в обществе колдуна по имени Друз Ахкеймион — того самого дурня из школы Завета, которого мой дядя нанял, чтобы проверить мнение Имперского Сайка касательно Скеаоса. Не знаю, правда, что это, простое совпадение или нечто более серьезное. Предположительно, они беседуют об истории и философии. Он, как и скюльвенд, вхож в ближний круг Пройаса, и он, как могло сегодня видеть все Священное воинство, обладает странной властью над Саубоном. Кроме того, люди из низших каст считают его кем-то вроде пророка бедноты — провидцем или что-то в этом роде.

— Немного?! — воскликнул Мартем. — Судя по тому, что вы сказали, он кажется могущественным человеком — пугающе могущественным, если принадлежит кишаурим.

Конфас улыбнулся.

— Растущая сила…

Он подался вперед, и, естественно, Мартем тут же откинулся на спинку кресла.

— Хочешь знать, что я думаю?

— Конечно.

— Я думаю, он послан кишаурим, чтобы внедриться в наши ряды и уничтожить Священное воинство. Идиотский бросок Саубона и вся эта чушь насчет наказания шрайских рыцарей — только первая попытка. Попомни мое слово, будут и другие. Он околдовывает людей, разыгрывает из себя ясновидящего…

Мартем сузил глаза и покачал головой.

— А я слышал обратное. Говорят, будто он возражает, когда его пытаются возвеличивать.

Конфас рассмеялся.

— А есть ли лучший способ изобразить из себя пророка? Люди не любят, когда смердит самонадеянностью, Мартем. Мне же, напротив, нравится пикантный запах нахальства. Я нахожу его честным.

Лицо Мартема потемнело.

— Почему вы мне все это говорите?

— Ты, как всегда, быстро соображаешь, генерал. Неудивительно, что я нахожу твое общество таким занятным.