Читать книгу - "За короля и отечество - Линда Эванс"

Кута испепелил Стирлинга взглядом.

— А кто такой ты, чтобы бросить мне вызов?

— Анцелотис, король Гододдина. Мы встретимся с тобой на ристалище, сакс. Или у вас в Сассексе принято биться только с безбородыми подростками и женщинами?

Креода охнул. Король Мерхион почти бездумно играл с рукоятью своего кинжала, не спуская с Куты взгляда прищуренных глаз. Юный Клинох открывал и раскрывал рот: обида явно боролась в нем с облегчением.

— Я встречусь с тобой в любом выбранном тобою месте! — рявкнул Кута. — Назначай время!

— В последний день поминальных игр, Кута Сассекский. Мы сразимся верхом — на мечах и копьях, — а спешив тебя, я разделаюсь с тобой в пешем бою. Попробуй одолей.

Уголок рта Куты раздраженно дернулся.

— Словам мало цены. Я с удовольствием принимаю твой вызов.

— Договорились.

Эмрис Мёрддин выступил из тени.

— А до тех пор не забывай, что этот дом в трауре, ибо покойный король Гододдина Лот Льюддок приходился королеве Тейни отцом. Уводи своих людей и не возвращайся, пока тебя не позовут на бой, если имеешь представление о вежливости. Тебя проводят в отведенный тебе дом. И забери это уэссекское отродье с собой. Короли бриттов не терпят в своем кругу предателей.

Креода побагровел еще сильнее, нервно сглотнул и опустил взгляд. Пока саксы тянулись из залы на яркий солнечный свет, Стирлинг отчаянно боролся с желанием утереть пот со лба — из боязни, что дрожащая рука выдаст его. На что, скажите Бога ради, он вызвался — на дуэль по правилам шестого века, да еще на оружии, которым и пользоваться-то толком не умеет? Ох, полцарства за пистолет и бездонную бочку патронов…

— Что ж, — нарушил воцарившуюся в зале напряженную тишину Арториус, — по крайней мере мы выиграли немного времени. Теперь нам нужно следить за ним денно и нощно, чтобы он не послал гонца в Сассекс с приказом нанести удар, пока мы не готовы. Буде он сделает такую попытку, — голос его сделался резким как сталь, — мы убьем гонца. Без предупреждения, без жалости. Кута не должен связаться с отцом.

Беззастенчив, смертельно опасен…

Именно то, что нужно сейчас бриттам.

Слава Богу, подумал Стирлинг, что Арториус не мой враг.

Лайлокен негромко мурлыкал что-то себе под нос, бродя по грязным, людным улочкам Кэрлойла с тяжелым парусиновым мешком на плече. Такой толпы он еще не видал. Солдаты в доспехах торговались с хмурыми, неразговорчивыми кузнецами Айнис-Меноу и Глестеннинг-Тора. Сквозь толпу с визгом шныряли косяки мальчишек.

Посреди всей этой суеты чинно шествовали особы королевских кровей в шелках и длинных шерстяных мантиях с оторочкой из горностаевого меха, в плащах из норки или совсем уже умопомрачительно дорогих соболей. Правители победнее щеголяли мехами черно-бурой лисы. Короли и королевы, надменные юные принцы и их изящные сестры направлялись к королевскому дому Рейгеда обособленными группами — по двое, по трое, порой даже по пять-шесть человек. Такого обилия правящей знати Лайлокен еще не видел.

До сих пор ему еще не доводилось бывать в Кэрлойле в дни, когда здесь собирались на совет короли. В результате наплыва приглашенных правителей, сопровождавших их солдат и знати, в радиусе получаса езды верхом от стен крепости не осталось ни одной свободной гостиничной кровати, ни одного свободного стойла. Не каждый день отмечается перемещение в мир иной сразу двух королей, и дельцы извлекали из этого редкого события максимум прибыли.

Местные горожане наперебой расхваливали свой товар: тонкое шитье и слепленные вручную восковые свечи с ароматными травами — такие горели куда ярче и ровнее, чем коптящие лучины или масляные светильники. Еще здесь имелись, разумеется, резная мебель и деревянная посуда из капа с замысловатым рисунком древесных слоев. Ювелиры торговали булавками и брошами для одежды, ожерельями и браслетами, пряжками для мужских поясов и целыми дамскими поясками из золота и серебра.

Сельские фермеры, только недавно пригнавшие свои стада с горных пастбищ на зиму, торговали свежезакопчеными окороками, жареными курами и утками, от которых по улицам плыли на редкость аппетитные запахи. Вперемежку с ними на уличных рынках стояли торговцы рыбой; вода капала из их корзин и тачек, полных серебряных рыбных тушек, креветок, мидий, пресноводных устриц, угрей и прочих водяных тварей, всего пару часов как выуженных из моря или близлежащих озер.

Рыба вызывала живой интерес у полудиких кошек со всего города, да и голодных уличных собак. В воздухе пахло также свежеиспеченным хлебом, вареньями, сырами в толстых восковых оболочках, а также связками сухого лука и чеснока. В общем, Лайлокен даже жалел, что не в состоянии отведать всего.

Чуть в сторонке щебетали и хихикали хорошенькие купеческие дочки в кружевных чепцах и выглядывавших из-под юбок белоснежных чулках. Они окликали знакомых горожан и привлекали к себе взгляды всех находившихся поблизости мужчин. Они торговали дорогими заморскими безделушками; впрочем, пококетничав с ними, покупатель погалантнее вполне мог рассчитывать на скидку. Не останавливаясь, Лайлокен улыбнулся двум-трем девицам, нырнул в узкий переулок, где играли в догонялки со щенками мальчишки, и отпер дверь в комнату, которую успел снять за несколько часов до того, как прибытие Арториуса превратило размеренную городскую жизнь в форменный бедлам.

Лайлокен опустил тяжелый мешок на пол, развязал его и принялся вынимать из него и расставлять на столе бутылку за бутылкой. Стол достался ему задешево из гостиницы, с трудом пережившей нашествие нескольких сотен кавалеристов со всей Британии, прибывших сюда для охраны своих сюзеренов. Прежде чем выставлять на него стеклянные и глиняные бутыли и пузырьки, Лайлокен убедился, что заменявшее отломанную ножку полено стоит на месте крепко, и чуть выровнял поверхность. Чтобы найти столько емкостей, сколько требовалось Беннингу, ему пришлось обойти все окрестные деревни и несколько помоек, однако нынешним утром он добрал недостающее количество, так что теперь принялся за работу.

В каждую бутылку или пузырек он положил по нескольку кусочков вареного мяса и овощей, потом добавил по нескольку ложек грязи, старательно перемешав ее с пищей. Закупорив сосуды и залив пробки воском, он принял все меры к тому, чтобы их не разорвало газами — чем-то таким невидимым, что, по утверждению Беннинга, получится в результате алхимического процесса; как именно, Лайлокен так и не понял. Для этого он туго обмотал их кожаными ремешками. Зачем он это делает, он тоже представлял себе плохо. Он понял только, что в результате всего этого в бутылочках волшебным образом получится сильный яд, с помощью которого они смогут отомстить проклятым ирландцам. Сильнее даже, заверил его Беннинг, чем ведьмино проклятие, которым травят колодцы на пути наступающей вражеской армии.

Заполнение беннинговых бутылок отнимало в день не так уж много времени, так что Лайлокен выполнял и другие его поручения. В условленный срок он позаимствовал у одного из своих новых приятелей-менестрелей коня и отправился за город на встречу с Морганой. В день приезда Куты они встретились на закате в роще алых дубов у ведущей на север старой римской дороги. В глубине рощи затаилась маленькая часовня — судя по украшавшей ее резьбе, ее строили еще до Рождества Христова. Ветер раздувал полы его нового плаща и длинные, распущенные волосы Морганы. Она ждала его, не спешиваясь; с ней был паренек, которого и мужчиной-то назвать пока нельзя было: таким он казался юным и неопытным.