Читать книгу - "Горячие ветры Севера. Книга 2. Полуденная буря - Владислав Русанов"

Гнали, не задумываясь о том, что же скажем людям, если выберемся к поселению. Успеть бы. Просто успеть обеспечить феанни надлежащим уходом до того, как огневица приберет ее к Престолу Сущего. Или куда там уходят перворожденные?

Успели.

Солнце перевалило за полдень, когда ехавший впереди Сотник поднял руку в предостерегающем жесте. Что-то или, скорее, кого-то увидел. Мы замерли, стараясь не выдать себя неосторожным звуком или движением, а он отправился на разведку. Довольно быстро вернулся и поманил нас за собой. Ну ладно. Коли Сотник решил, что опасности нет, значит, ее нет.

Выехав из лесу на расчищенное пространство, я обмер. Да это ж картинка из моего сна!

Вырубка в чащобе. Посреди нее — странная конструкция. Три бревна, составленные «шалашом» — сверху концы связаны, нижние пошире расставлены, видно для упора. Сверху «шалаша» колесо, через него перекинут канат. Рядом сидели на качелях два мужика — самые настоящие арданы и по одежде, и по рыжим бородам. Мужики весело раскачивались на деревянной раме.

Во сне я это всё видел и решил, что сумасшедшие от лекарей по чащобам прячутся. Но теперь, наяву, я сумел разглядеть, что канат, переброшенный через колесо, к той качельке прикреплен и ходит вверх-вниз, подчиняясь дружным движениям работников. Что это работники, затеявшие хитромудрое дело, я уже не сомневался. Потому что увидел рядом с конструкцией человека, держащего в руке восковую табличку. Такие часто использовали для заметок ученые и мастера на моей родине, Приозерной империи. Человек, внешностью явный озерник — светло-русые волосы, бритый подбородок, тесемка через лоб, чтоб волосы на глаза не падали, — внимательно наблюдал за круглой дыркой в земле, в которой скрывался второй конец каната. Поднял голову, увидел нас и улыбнулся. Впервые нас встретил не настороженный, испуганный или озлобленный взгляд, а доброжелательная усмешка на открытом лице. О чем-то да говорит.

Вот тут я вздохнул с облегчением. Добрались до людей. Первая половина странствия позади. Что ждет нас дальше? Только Сущий Вовне ведает. Но передышка и ученая беседа нам обеспечены. А там и Мак Кехту на ноги поставим. И дальше двинемся.

К лагерю рудознатцев мы выбрались.

Это Экхард, король ард'э'клуэнский, отряд снарядил — самоцветы да злато-серебро искать. Чтоб казну королевскую подпитать, значит. А что, молодец! Суровый монарх, говорят, спуску никому не дает, но в государственных делах поступает правильно. Не пошлину на товары поднял, не подать новую на поселян ввел, а недра решил разведать.

Положим, про Экхарда и про дела в Ард'э'Клуэне мне потом рассказали. Старший рудознатец оказался моим земляком — тоже из Приозерной империи. Выученик Вальонской Академии. Знаменитое на весь мир учебное заведение. Да и город Вальона сам по себе знаменит не меньше. Почитай, половина жителей в нем ученые да преподаватели Академии. Стоит в полулиге от берега Озера, на сваях. Ни один враг еще Вальону приступом не взял, поскольку мост, соединяющий ее с берегом, разрушить — раз плюнуть, на лодках — несподручно, а тяжелые корабли близко не подойдут — осадка не позволит. Мне там побывать не пришлось. Видел издали, с берега. А иной раз подумаешь, может, лучше отдали бы меня в Академию вместо Храмовой Школы. Тягу к врачеванию всегда имел. Был бы теперь не Молчуном, бродягой без рода, без племени, а уважаемым человеком. Но что толку рассуждать впустую? Повстречал земляка, обрадовался, и ладно.

Мастер Ойхон вел поиски рудных и самоцветных жил с помощью собственного изобретения. Так он сказал, и у меня нет оснований не доверять его словам. Чтобы не проходить большие шурфы, он придумал пробивать в земле узкие, но глубокие шурфики. Назвал их скважинами.

Долбили породу нарочно придуманным долотом — словно два зубила крест-накрест соединены, да еще края скруглены. Это для того, чтобы стенки скважины ровными выходили, и в них можно было трубы опускать вместо крепи. Долото поднимают на канате и сбрасывают, поднимают и сбрасывают. Сам канат через колесо перекинут, которое на верхушке трех бревен, составленных «шалашом», закреплено. Конструкция издали приметная. Когда мы на их порубку выглянули, первой в глаза бросилась. А вторым мне увиделось, рассмешило почему-то, а потому запомнилось, как два мужика на качельках качаются. Вверх-вниз, вверх-вниз. У нас нобили детям такую забаву иногда в саду устраивают. Оказалось, вовсе не забава, а вещь серьезная. Мужики на раме катаются, а к одному ее концу канат привязан, а к канату долото. Я, когда сообразил, прямо в восторг пришел — до чего умен рудознатец! Жерди вверх-вниз и долото вверх-вниз. Породу и разбивает.

Конечно, гранит или пегматитовую жилу они таким манером не пробьют. Притупится долото и будет на месте прыгать по забою. А в наносах да россыпях милое дело. И скорость хорошая. До двенадцати стоп за день — от рассвета до темна — проходили. Попробуй кайлом и лопатой в шурфе, да успевай крепить стены венцами. Здесь трубы опускали понемногу, вслед за продвижением забоя вниз. Побурили — опустили трубу, еще побурили — к первой на заклепках вторую приделали и еще опустили.

Вынимали разрушенную породу тоже хитрым способом. Ойхон утверждает, что тоже сам придумал. Труба с обоих концов крышками запаянная. Только в нижней крышке — отверстие, а в нем клапан навроде грибка. Шляпка внутри трубы, а длинная ножка торчит наружу. В скважину подливают воду, ведрами из ближайшего ручья. Разбитая долотом порода с этой водой перемешивается, получается грязь, кашица породная. Если в скважину трубу с клапаном сбросить, грибок откроется, грязь внутрь трубы впустит. А когда назад потянут, вниз просядет и закроется. Просто, как всё гениальное.

Наверху трубу отводили в сторону и на подготовленный щит из струганых досок опускали. Ножка грибка в деревяшку упиралась, клапан открывался, и грязь горкой выливалась.

После этого мастеровые-арданы продолжали долбить, а Ойхон принимался выбуренную грязь просеивать, промывать, меж ладонями протирать. Тут как раз самоцвет и попасться может. Что ему долото сделает? Он маленький, кругленький, не разобьешь.

Правда, пока что похвастаться Ойхону нечем было. Ничего особенного. Пятая скважина с начала яблочника, уже скоро зима с морозом, и придется возвращаться, а результата никакого. Так, наметки на оловянный камень и больше ничего.

Оловянный камень тоже минерал полезный. При изготовлении бронзы без олова никуда. Да только не за тем Ойхона посылали. Побаивался он и не стеснялся в том признаться, что король скажет? И не того боялся, что не заплатят и выгонят с позором, а того, что другой возможности испытать свое изобретение может не случиться. А тут еще думать и думать, совершенствовать и совершенствовать.

Мужики, с ним на порубке работающие, сожалений рудознатца не разделяли. А что с них взять! Люди наемные. Плату за труды хоть так, хоть так получат. Да и по домам в тепло поскорее хочется. Не пришлось бы из-за чрезмерного усердия озерника по снеговым заносам из Лесогорья в Фан-Белл выбираться, а это путь не близкий. На подводах, с грузом — полмесяца, не меньше.

Мужикам мы, понятное дело, имя Мак Кехты не называли. Слишком хорошо мне известно, какой отклик оно в людях вызывает. Сказали, беженка, случайно прибилась, больная. Жалко, дескать… Ни к чему лишние хлопоты. Сама она лежала в жару почти неживая, лопотала бессвязно на старшей речи. Хвала Сущему, кроме меня, ее слов никто не понимал, потому что командовала она боем против ас'кэн'э салэх, то бишь проклятых людей. Все не угомонится никак.