Читать книгу - "Синто. Героев нет - Любовь Пушкарева"

Илис быстро поставили на ноги, никакого мутоксоплазмоза у нее, естественно, не было; правда, пришлось ввести вакцину, чтобы выработались антитела. Внимание к мелочам – это то, что отличает профессионала от дилетанта, втолковывал нам дедушка Синоби.

Я поговорила с Ларсоном, объяснила, что не справляюсь, и что для всех будет лучше, если появится еще один относительно опытный инструктор летной практики, и что это даст дополнительные шансы мальчишкам в будущих боях. Он проникся и подбросил идею Грево.

Через десять дней Илис получила приказ-назначение на инструкторскую работу. Ну что ж, как говорили сотни и сотни лет тому назад и говорят сейчас – мир не без добрых людей, какая бы Дебюсси ни была, без ее помощи этого назначения не было бы.

На Тропезе и Синто начали собирать модифицированные истребители и прочие наши придумки, пока в частном порядке. Мы с Илис вели инструкторскую работу посменно, давая имитаторам три раза по два часа в сутки на «остыв», сами же по двенадцать часов гоняли курсантов маленькими группами и днем и ночью. Надо ли говорить, что в конце своей смены мы еле доползали до подушки. Илис отселили в пустующую ректорскую комнату, и мы с ней иногда не виделись сутками. Однажды я встретила в коридоре Каса и Пола, они на меня как-то неадекватно среагировали, даже не могу объяснить, как – не так, и все. Я их давно не видела, потому что безвылазно сидела в учебке, а значит, они были мне не нужны, и отец перенаправил их к Ронану.

– Какими судьбами? – поинтересовалась я.

– Да так… – промямлил Касс; Пол как всегда молчал.

– Ронан здесь? Почему меня не предупредили? – они вообще стушевались.

– Что происходит? – грозно спросила я тоном, отработанным на курсантах.

– Ваш брат здесь, – все же выдавил из себя Касс, – но он прилетел не к вам. – Пол неодобрительно уставился на Каса.

– К кому?

– К тропезке.

– К Илис?!

Кас кивнул.

– Зачем?

Они ничего вслух не ответили, но мимика была красноречивой.

Надо отдать мне должное, я не стала сразу ломиться в ректорскую дверь, а зашла к себе и попыталась собраться с мыслями. Не получилось.

Я подошла и позвонила, свободного доступа в эту комнату у меня уже давно не было. Открывать никто не спешил, я принялась обрывать звонок. Дверь в конце концов распахнул Ронан, наспех одетый, и не дал мне зайти, выперев в коридор.

– Пусти! – брат достаточно меня знал, чтобы понять: если не пустит, то будет валяться с повреждениями, а я все равно войду.

Мы вошли. Илис полуодетая сидела на кровати.

– Может, вы все-таки объясните мне, что происходит? – постаралась спокойно спросить я. Вместо ответа Илис зло глянула на меня.

– Я люблю ее, и хочу, чтобы она была моей младшей женой, – выдал брат.

Я уставилась на него; нет, он не шутил.

– Илис! В наложницы! С ее феминистскими заскоками? А ты ее спрашивал, хочет ли она быть твоей МЛАДШЕЙ женой? – я кричала, бред какой-то. Ронан «закусил удила».

– Да, спрашивал! И она согласна. Люди меняются. И некоторые в худшую сторону, – это он на меня намекает. Ладно. Я повернулась к Илис.

– Ну что ж ты, подруга моя единственная, скажи, что любишь моего брата! Что он не средство, чтобы выкарабкаться из неприятностей. Что мой брат не такой, как все мужики – скоты, которых надо просто использовать. Что ты готова рожать ему детей и не вмешиваться в их воспитание. Готова быть ему опорой во всем и не требовать награды. Скажи!!!

Илис молча смотрела на меня.

– Илис… – раздался потерянный голос брата за моей спиной.

– Что Илис! – ее прорвало. – Такой же, такой же! Нежные слова и все такое, а понять, что я никогда не буду его вещью, не в состоянии! Я своим умом поступила в космолетное, была лучшей! Я не буду инкубатором для ваших ублюдков. – Тут она развернулась к Ронану: – Ты дурак и ничтожество!

Она собиралась сказать что-то еще, но моя пощечина ее остановила.

– Довольно…

Я буквально выволокла Ронана из комнаты и завела к себе. Сказать, что брат был в шоке, значит ничего не сказать. Эта неблагодарная сука сломала его мир, я это хорошо понимала, потому что недавно пережила подобное с подачи Вольфа. Я нашла успокоительное и буквально влила ему в рот.

– Почему? Она ведь знала, что нравится мне, еще с училища. Я ведь хотел быть с ней, объяснял, почему младшей женой… Подробно рассказывал все эти наши тонкости и традиции, она вроде все понимала. Судьба… Я взял у матери денег для нее, чтобы она могла уйти из армии… Думал, при первой возможности выкупим ее брата…

Я молчала, пусть выговаривается…

В дверь позвонили, высветилось лицо Илис, брат вздрогнул и отвернулся. Я обесточила визор и звонок.

– Ронан, она просто другая, – все же сказала я. Он не успел разлюбить за эти минуты, значит, оскорблять ее нельзя, хоть и очень хочется. – Культурный барьер. Просто культурный барьер. То, что для тебя понятно и естественно, для нее – дикость и извращение. Да и нахлебалась она всякого, а вернее, не смогла расхлебать и сломалась. Ты ж помнишь, какой она была в учебке, той девушки больше нет. Это как стирание и наложение личины.

Ронан сидел, обхватив голову руками.

– Да, она рассказывала… Ты раскусила ее в момент, а я…

– А ты мужчина, нормальный влюбленный мужчина. Дарел дурачил меня год, так что не приписывай мне проницательности.

– Не понял… – О, хорошо, хоть на секунды отвлеку.

– Он знал о болезни и не собирался лечиться, знал еще до того, как мы встретились. А когда я предложила деньги на лечение, тут был такой спектакль… Даже набил морду Таксону за то, что тот мне рассказал… Избегал меня, оскорблял, и когда я уже на полном серьезе кричала, что ненавижу его, только тогда полетел лечиться. Знаешь, типа вот, «я выживу, теперь ты, гадкая эгоистка, будешь довольна или нет?»

– Понятно, я не знал подробностей…

– Да что ж рассказывать? Что дура? Да, доверчивая дура.

– Ты говоришь мои слова в надежде, что я их не скажу, – горько усмехнулся брат. – Я в долги залез ради нее.

– Я тоже. Ничего, рассчитаемся. А они пусть подавятся. Братец, родной, любимый, не обижай меня так больше… – Ронан удивленно поднял брови. – Почему ты мне ничего не сказал с самого начала? Раньше ведь мы ничего друг от друга не скрывали.

Он молча пожал плечами.

– Ты первая начала, – это было не оправдание, а констатация факта.

– Прости меня… Что тебе рассказать?

Он опять пожал плечами:

– Да ладно, раз не рассказываешь, значит, мне это не нужно знать.