Читать книгу - "Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина"

Я рассказала, как мы пошли собирать малину, как Нико предложил подвести нас и утащил меня сюда. Мне нечего скрывать. Моя глупость — это все го лишь моя глупость. Я виновата тоже, но… Рассказала, что мы нашли проход, ручеек, идущий из самого источника силы. И как Нико полез туда, и в него плюнуло слизью. Как он решил вернуться и я не знала, что мне делать и как остановить его. Как я почти запаниковала. Вытянуть силы — было плохой идеей.

Олин молчал.

Я все время смотрела на него. На его напряженную спину, плотно сжатые челюсти, желваки на скулах. Его глаза… Глаза я видела в зеркало, он тоже изредка бросал на меня взгляды.

Сбитые костяшки на правой руке, длинные алые полосы на левой — от когтей. Я боялась даже думать.

Я бы спросила у Руты, но сейчас, при Олине, я и у нее боялась спросить.

Я рассказала, как мы вернулись сюда. Как шли по пещерам, как ловушки, а потом завалило вход. И дальше прохода нет, не пролезть совсем. И как вернулись, но оказалось, что все залито водой. Как я пыталась пробить, шарахнула магией… и, наверно, это из-за меня Нико сломал ногу, его отдачей отбросило назад.

Рута чуть усмехнулась.

— Он сказал, что ногу сломал, когда влез в ловушку.

Отчасти, это правда. Влез в ловушку он сам, наступил… и именно из-за этого мне пришлось пробивать силой.

— Он послал тебя за помощью? — спросил Халле. Почти с надеждой, словно не хотел верить, что я могла бросить Нико одного.

— Нико сказал, что в машине есть сигнальные патроны, нужно взять красные, подать сигнал. И… и обязательно ждать его в машине, чтобы, если придет помощь, показать куда идти.

В последнем я не была уверена. То есть, Нико именно этого от меня и хотел, но я отлично понимала, что волки могут найти дорогу по следу сами, их не нужно вести за собой.

— Мы в низине, — задумчиво сказал Халле, обернувшись к нам, потом с сомнением глянул на Олина. — Разве сигнал можно увидеть? Горы загораживают. Так высоко не взлетит, мы бы не заметили этого сигнала. Разве лейтенант Камински не знал?

Я видела, как Олин скрипнул зубами.

— Ему нужен был повод отправить Адель наверх, — сказа Рута. — Он придурок, но не подонок, все-таки.

Она тоже посмотрела на Олина, словно чего-то ожидая.

Олин, наконец, вздохнул, чуть оглянулся, быстро.

— Там в рюкзаке термос с чаем, — сказал он. — И бутерброды. Возьмите.

Немного хриплый, усталый голос, но уже понятно, что самое страшное прошло. Даже не представляю, что он мог подумать, как это все виделось со стороны.

Это же он вынес меня на руках?

Хотелось спросить, сказать ему хоть что-то. Но Олин смотрел на дорогу, думая о чем-то своем, и разговаривать точно не собирался.

* * *

Я едва не проспала ужин. Это уже традиция — каждый раз приходится отсыпаться. Плохо, на самом деле, маг не может постоянно выходить из строя, должен восстанавливаться быстрее. На долгое восстановление не всегда есть время, действовать нужно сразу. Тем более, что я не делала ничего особенного. Галерту вон, который тоже лазил в пещеры и обезвредил все ловушки на своем пути — хоть бы хны, он словно вообще не напрягался.

Я ведь не совсем новичок, я работала с магией в госпитале, но до сих пор не научилась контролировать как должно. Меня снова пришлось спасать.

Невольно вспоминался Тамиш, наш мастер-огневик, который утверждал, что женщинам в боевой магии делать нечего. Закончила свое училище как фельдшер, вот и работай. А в реальных боевых условиях спасать тебя будет некому. Тамиш почему-то особенно цеплялся с этим ко мне, может быть потому, что я на серьезного мага совсем не похожа — пигалица, маленькая, тощая, с дурацкими кудряшками. Хотя в нашем потоке было еще три девушки…

Мне не хватает выдержки… и мозгов, как говорил он.

Мозгов — точно. Иначе бы я не влезла в такую историю.

И теперь даже неловко показываться людям на глаза

Надо бы пойти в столовую, поесть. Но как подумаю, что придется объясняться…

Впрочем, объясняться придется все равно, прятаться не выйдет.

Лучше сразу.

Я долго собиралась с силами, приняла душ, походила по комнате туда-сюда, и все же решилась идти. Не сидеть же голодной.

Тем более что многие, наверно, уже пообедали, я приду почти с самому концу.

Ладно…

На обед, а потом схожу, узнаю как Нико.

В беседке рядом с нашим корпусом волчата Руты и Олин с ними. Он что-то показывал им, они весело смеялись.

И только увидев, замахали мне руками.

— Тетя Дел! Тетя Дел! Иди к нам!

Отказать им я не могу. Дети… И как-то невольно кольнуло в сердце — у меня ведь могли быть такие же. Но не будет. А Олин…

Не стоит думать об этом сейчас.

Я подошла.

Олин повернулся ко мне.

— Ну, как ты? — тихо спросил он. — Отдохнула?

— Да, — сказала я.

Было немного неловко. За все. За свою глупость, за то, как я целовалась с Нико, пусть и совсем с другой целью, но все равно — целовалась ведь, и это видели.

Легкости больше не было.

— Олин, а тете Дел еще фокус покажи! — радостно потребовал Кит, который постарше. — И нам еще! С четырьмя тузами! Тетя Дел, Олин настоящий волшебник!

— Ты обедать, Дел? — спросил Олин. Что-то было такое в его взгляде. Усталость и… такая внешняя отстраненность и напряжение где-то в глубине.

Он попытался улыбнуться, но не вышло, уголки губ только кривовато дернулись.

— Обедать, — согласилась я.

— Тогда иди, а то там заканчивают уже, тебе ничего не достанется. Кит, я тете Дел потом покажу, а то она поесть не успеет. Вы ведь уже поели, а она нет.

Он не хочет. И вроде бы так мягко отказывается, обоснованно, но все равно.

— Тетя Дел, ты поешь, и приходи к нам! — позвал Кит.

— Мы сейчас уже поедем, — сказал Олин. — Галерт придет, и поедем, нам еще в деревню надо к ночи.

Я понимала, что у него дела, и все же. Он не хочет видеть меня? Или действительно только дела, на самом деле? Он устал. Его ведь подняли, наверно, посреди ночи. И столько нервов…

— В другой раз, Кит, — сказала я примирительно. — Ну, я пойду. Удачи.

И отвернулась разом, чтоб уже не думать. Закусила губу. Быстро зашагала прочь.

Слезы наворачивались. Но плакать я не буду, у меня нет ни единого повода плакать, все хорошо.

* * *

— А вот и наш боевой маг!

Галерт уже допивал компот, и на меня смотрел с такой высокомерно-снисходительной усмешкой, что хотелось провалиться сквозь землю.