Читать книгу - "Я выжгу в себе месть - Диана Чайковская"

– Разве же я тебя учу растапливать печь? – нахмурилась Василика. – Ты, дедушка, дело свое знай, а в мое не лезь.

– Злой ты стала, – заметил Всполох. – Не хохочешь, не звенишь. Только скалишь зубы и мечешь ножи.

– Из Нави другими не возвращаются. – Она отвернулась и продолжила выкладывать на поддон сладкое тесто, вылепливая славные калачи с сушеной земляникой.

Пребывание в мертвом мире оставило след не только в душе. Василике постоянно хотелось есть. Голод сжирал ее, заставлял готовить сладкое и соленое, рыбу и мясо. Домовой, кормивший кур зерном и топивший печку, поражался. Сперва они со Всполохом вздыхали, мол, как похудела, побледнела, теперь же поражались тому, как быстро она умудрялась полнеть.

Однажды в избу заглянул Светоч. Василика встретила его как подобает.

– Во дела, – удивился он. – Сколько раз заезжал, было пусто, и вдруг – ты. А говорили, что сгинула.

– Как видишь, не сгинула, – хмыкнула Василика. – Присаживайся, гость дорогой, отдохни да закуси.

Багряный молодец посмотрел на нее искоса, но приглашение принял. Видимо, Светоч и Месяц думали, что Василика померла вместе с Ягиней, оттого не приезжали в гости, предпочитая останавливаться у других ведьм. Наверное, поэтому и Мрак не появлялся.

– Ну и ну. – Светоч смотрел, как Василика уплетает снедь с ним на пару. – Вот молодица так молодица!

– Зато тебе сразу видно, что не отравлено, – сказала она и схватила куриную ногу. Как же ей нравилось пряное мясо!

Калина за такое отругала бы. Молодицам полагалось есть как бы нехотя, по чуть-чуть и медленно, чтобы обед и беседа тянулись долго. Василика же набивала живот, как ратник, вернувшийся из изнурительного похода.

– Вот уж действительно, – хохотнул Светоч. – Ничего, девка, ешь, наслаждайся. Оно и правильно, пока организм молодой.

– Как будто старики плохо едят, – фыркнула Василика.

– Кто как. – Светоч зевнул так, что чашки на столе затряслись. – Некоторые продолжают набивать животы и ходят с во-от такенным пузом! – Светоч обрисовал круг руками.

– Не показывай на себе. – Она отложила обглоданную кость. – А то сам обрастешь.

Всадник Зари заливисто засмеялся, хлопнул Василику по плечу и запил сочную курицу круженцией сбитня. Медовое варево потекло по рыжей бороде. Светоч беззлобно ругнулся и пошел умываться.

Кажется, порядок возвращался. Ягини и Кощея больше не было, но небо оттого не рухнуло на землю, мир не разорвался на лоскутья, более того – за окном беспощадно наступала весна. Первоцветы пробивались сквозь сугробы.

Светоч погладил по гриве бурого коня и вскочил в золотистое седло. Красное солнце пробивалось меж заснеженных крон, и все белое отсвечивало кровью. Всадник махнул Василике рукой и ускакал прочь, пообещав непременно заглянуть снова и принести заморский гостинец, мол, молодой девке – все к лицу, так что надо рядиться и украшаться, пока не разменяла лучшие годы.

– Если это лучшие, что же тогда будет в худшие, – скривилась Василика. – Одной ногой в могиле я уже стояла, теперь и двумя не страшно.

– Чур меня, – фыркнул Всполох. – Что ни скажешь, хоть стой, хоть падай.

– А что я-то? – взглянула она на пламенного духа. – Лес останется, а я уйду. И лучше так, чем пережить его.

Если умрут боги, если люди вырубят леса и иссушат реки, то настанет царство Смерти на живой земле. Ничем хорошим это не закончится. Пусть лучше мавки разгуливают на пару с полудницами, Луна-Пряха ткет серебристое кружево, а Морана срезает ненужные нити и бросает их в мир мертвых. Так должно быть всегда.

* * *

Всполох приглядывал за домом не первый век. Его сотворили из пламенного круга первые ведьмы. Сперва использовали в войне, а потом битвы закончились, вороны отпировали, и дух остался служить одной ворожее, которая по старости совсем перестала справляться с хозяйством.

Всполох видел многое. Хозяйки избушки сменялись, сруб продолжал стоять, а золотистый круг – защищать дом от непрошеных гостей.

Всполох и Домовой приглядывали за домом, когда ведьмы отлучались или когда старшая умирала, а младшая еще не вошла в полную силу. С Василикой было немного иначе. Она вернулась из Нави и не застала наставницу.

Теперь Василика задумала страшное даже по меркам колдовского мира. Домовой пытался отговорить ее, но девка упрямилась. Да, такое бывало с молодицами. В сердце закрадывалось горе, пускало корни, порождая злобу и желание мстить. Чем сильнее бурлила кровь в человеке, тем страшнее было желание, но Всполох прекрасно понимал, что ведьма не передумает, пока не обожжется.

– Что будет, что будет, – причитал Домовой. – Она ведь всех нас погубит. Разозлится Мрак пуще прежнего, и все, все разорвется.

– А мне кажется, ничего не будет, – сказал Всполох. – Не удастся Василике его пленить.

Ей даже чужое обличье не удавалось сотворить. Сколько вылепливала, вырисовывала на коже морщины, меняла цвет глаз, перекрашивала ворожбой косу – все выходило нелепо, не по-настоящему. Василика старалась и так, и эдак, работала ночами, не жалея свечей, но больших изменений не было.

– Ладно, – нахмурилась она наконец, осмотрев порыжевшие волосы. – Лучше прибегнуть к мороку.

– А лучше вовсе ни к чему не прибегать, – пробурчал Домовой и тут же спрятался за печью.

– Хороши помощнички, нечего сказать, – заметила Василика.

– Не обижайся, – сказал Всполох. – Просто дело и впрямь недоброе.

Без всадника Ночи не будет ночей, а без них не видать покоя Светочу и всему миру. А что случится, когда Мрак вырвется из плена, злющий и жаждущий напиться крови?

Ничего хорошего. Кажется, в прошлый раз пострадал немалый кусок Леса вместе с мавками и двумя лешачатами. Оплакивали их аж до зимы. Один Леший не сказал ни слова – только глядел хмуро.

Нет, надо было что-то сделать, пока не поздно. Только что? Всполох – не человек, не дитя Леса и не сын Водяного. Он не мог пойти к людям за помощью, да и чем они помогут? Всполох задумчиво посмотрел в окно. Духи Нави бродили вокруг ворот, то и дело приподнимая костяные маски.

Мысль позвать лесного хозяина показалась Всполоху неплохой. Если Леший любит свое царство, он обязательно поможет отговорить Василику. Больше некому. Дух поделился этой мыслью с Домовым, и тот одобрительно закивал. Теперь оставалось дождаться, когда Василика заснет или отправится в Радогощь за тяжелой цепью.

Шли дни. Снег таял, земля потихоньку наполнялась теплом. Первоцветы зацвели ярче прежнего – в каждом углу запылало небесное пламя, а вслед за ними начали пробиваться белые ландыши. Всполох с довольным урчанием вдыхал цветочный дурман и радовался весне. Василика, наоборот, ворчала, что теперь придется бегать к речке с ведрами.

– А Мрак-то в гости не спешит, – цокнула она языком. – Ну да ладно, завтра схожу к кузнецу. Присмотрите за домом?

– Куда мы