Читать книгу - "Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева"

По двору прокатился негромкий шёпот, и ярл повысил голос:

– Мы научились выживать среди лютого холода, голода и древних чудовищ. С какой стати мы вдруг прогнулись под кровопийц и стали никем? – пальцы на перилах впились в светлый камень балюстрады. – Нашим королям стыдно смотреть на позор, что они породили. Их слёзы омывают эту грешную землю промозглым ливнем, смывают нашу кровь, а скюры¹ пускают её снова.

В толпе раздались первые одобрительные возгласы, подхваченные кивками самого ярла.

– Страх убивает доблесть, братья мои. Империя была нашим страхом, карающим, кующим в оковы тяжелее, они есть на самом деле. И то, что произошло на Арене, а затем в Темпрасте, впервые показало, что мы сами можем быть страхом. Мы заставим Империю бояться нас!

Волна воодушевлённых ответов прокатилась по двору. Кто-то ударил себя кулаком в грудь. Другие повторили этот жест. Обуянный будоражащей негой, вызванной верой своих людей, Хальдор закончил свою речь под яростный ритм, схожий с боевым маршем:

– Мы забыли, кто мы есть. Но мы не позволим сделать это нашим детям. Мы вернём нашу честь, гордость, наши жизни... Во славу свободного Недха!

Толпа взорвалась криками и воинственными кличами. Поразившись сам себе, ярл глубоко и тяжело дышал, глядя на северян глазами, полными обжигающей и светлой надежды. В покалеченном слабом теле пробудился титан, который отдал бы за свои убеждения и вторую руку. К сожалению, Хальдор был уже не боец, и тень осознания этого омрачила Лету.

Столько дней заключения и сражений плечом к плечу... Если ей досталась уцелевшая плоть, то пусть ярл заберёт себе лавры славы.

Ритм ударов в грудь ускорился, и Берси, не теряя момента, вскочил на бордюр, окружавший двор. Выхватив из сумки за спиной лютню, он запел подходящую к случаю песнь, чем завёл свирепствующую ватагу людей ещё больше. Несколько человек подпевали, другие пустились в пляс.

– Лопни мои глаза, – буркнул Марк и ухватил Лету под локоть, уводя от воинственного экстаза северянин.

Тронутая строчками песни, скрывавшими под весёлым бахвальством истинный смысл боли и утрат, Лета обернулась. Ярла и чародея на балконе не было.

– Не твоими ли руками этот чванливый дурень превратился в оратора, разом пресекшего все ссоры Сынов и Хеля? – полюбопытствовал Марк с усмешкой, когда они оказались в коридоре.

– Я только сберегла огонь от ледяных ветров, грозивших задуть его навсегда, – ответила Лета. – Остальное – заслуга тех, кто нас истязал.

– Знаешь, твоё место на том балконе, – приподнял бровь керник. – Тороду и Логнару тоже не хватает перевоспитания.

– Я уступлю это место тем, кто действительно его хочет.

– А сама ты чего хочешь? Теперь, когда всё закончилось.

Лету вдруг бросило в жар, когда она подумала о том, чего ей хотелось сейчас больше всего на свете. Девушка снова улыбнулась. От этого движения губ странно болели лицевые мышцы – немудрено, ведь она только за один день наверстала то, что украли у неё на целые годы. Задолго до Арены, до войны, Севера, Инквизиции и прочего... Отсчёт потерь и мук начался со смерти Драгона и перевалил число радостей.

Ей подарили второй шанс, и она намерена использовать его для того, чтобы сравнять счёт в череде горестей и торжеств.

– Всё только начинается, – проговорила Лета и взяла Марка за руку. – Сегодня ведь Эльболг. Время, когда даже самая холодная и мёртвая земля пробуждается, покрываясь первыми ростками молодой травы. Кто сказал, что нам нельзя возродиться так же, как природе?

Вновь приобняв её и окружив упоительными запахами леса и тёплого волчьего меха, керник поцеловал девушку в лоб.

– Все мы достойны этого. Когда-нибудь и наше братство вернётся к жизни, – отвечал он.

***

От духоты в камере кружилась голова. Было трудно представить, как могли находиться здесь люди, обречённые доживать свои сочтённые дни в темноте и тесном пространстве.

«Да уж. Тород как следует о нём позаботился», – подумалось Лете, когда она спустилась в застенки барака, в котором Соторнил заточал своих бойцов.

Сехлинский мерзавец знал, как подавить остатки воли.

Хмурый стражник встретил её на последних ступеньках, преграждая путь.

– Ярл должен был предупредить о моём визите, – произнесла Лета.

Щурясь в тусклом свете факелов, он вгляделся в её лицо и задержался на правом глазу. Девушка терпеливо вздохнула, горько осознавая, что впредь так на неё будут смотреть все. Ей было и так тяжело из-за ощущения инородного тела под веком. Она смотрела сквозь блеклую дымку, вызывающую желать почесать или промыть глаз, что ей категорически пока запрещалось делать.

– У тебя несколько минут, – буркнул стражник и отошёл, пропуская её к решётчатой двери, за которой Лета увидела выкованное в горне войны тело, взмыленное от пота.

Ухватившись за балку на потолке и поджав под себя ноги, Конор подтягивался, разведя руки настолько широко, насколько позволяла цепь от кандалов. В его камере не было ни скамейки, ни даже охапки сена для сна, только пол с въевшимися в него следами крови и всех прочих жидкостей, которые только могло производить человеческое тело.

«Хоть бы камеру сначала отмыли».

Разумеется, он слышал, как она пришла. Но сделал ещё три подъёма, прежде чем отпустить балку и повернуться к ней. Он был раздет по пояс, она по обыкновению пересчитала все перемены, проступившие на его теле одним новым шрамом и отчётливыми буграми рёбер, затем подняла взгляд выше. Лицо Конора было лицом хищника – с резкими скулами и острым подбородком, тоже исхудавшее от голодных дней.

На его губах прорезалась усмешка, за которую ей так хотелось его удавить голыми руками в прошлом, но теперь она лишь покраснела, а дышать стало совсем трудно. Тёмная бровь поползла вверх, раздразнивая и ломая все её представления от этой встречи.

Ведёт себя так, будто ничего не случилось.

Оно и к лучшему. Другого она бы ему простила.

С трудом скрывая ликование, что гнездилось внутри, едва вмещаясь в сердце, Лета шагнула к двери.

Он не сдвинулся с места и продолжил на неё выжидательно глядеть, опаляя притворным холодком в глазах. Девушка почти поверила, но, увы, никакие маски отныне не правили бал. Поняв, что она не заговорит первой, Конор приветственно качнул головой и обвёл взглядом плесневелые стены.

– Значит, тебя держали здесь? – спросил он.

– Нет. Этот этаж предназначался для убогих.

Невозмутимость не сошла с его лица. Он хмыкнул и полоснул по ней равнодушными глазами, скрестив на груди руки.

– Где ты мизинец потерял? – поинтересовалась Лета.

– Упырь откусил.

– Да ну?

– Считай это небесной карой за свой пальчик, – вернулась усмешка. – А ещё мы составили компанию Рихарду. У него, правда, двух штук не достаёт.