Читать книгу - "Солдат удачи - Михаил Ахманов"

Они свернули в очередной тоннель и очутились в помещении с широким входным проемом, через который открывался чарующий вид на озеро. Яркий солнечный свет, а не сияние лишайников заливал комнату; просторная и почти пустая, она выходила к террасе, где шелестели деревья и что-то журчало и плескало, словно фонтан или миниатюрный водопад. Потолок был невысоким, сводчатым, и на уровне поднятой руки его обегал каменный фриз из переплетенных кругов, овалов и волнистых линий. В торце, слева от проема, высилась странная конструкция – нечто вроде решетчатого шкафа с кожаными стаканами, в которых размещались свитки. Справа находился низкий, изогнутый полумесяцем стол с аккуратно разложенным снаряжением Дарта. Над его перламутровой столешницей вспыхивали и гасли крохотные радуги, и в их сиянии оружие, шлем и развернутый во всю длину скафандр казались предметами неуместными и даже нелепыми.

У стола, расположившись прямо на меховых коврах, сидели и полулежали четверо: одноглазый старец с обширной плешью и венчиком седых волос, тощий монсеньор в годах, важный, как сенешаль королевского замка, бравый мужчина помоложе с мрачным решительным лицом и рослая полногрудая дама в синей тунике, перепоясанной ремнями, и с рубцом над бровью. Она показалась Дарту настоящей амазонкой лет тридцати пяти, но что-то в ее глазах и манерах намекало на более солидный возраст. Пятой в собрании была Нерис, сидевшая чуть поодаль, на невысоком помосте, застеленном циновками, – видимо, на почетном месте.

Подойдя к столу, Дарт демонстративно повернулся к ней спиной, взял оружейный пояс, лежавший поверх скафандра, и затянул на талии. Привычная тяжесть шпаги успокоила его; он даже слегка согнул колени и поклонился в знак приветствия.

– Шустрый! – произнес старик, насмешливо прищурив глаз. – Повадка и впрямь как у маргара – первым делом хватает свои колючие игрушки.

– Дважды Рожденный – великий маргар, посланный нам Элейхо, – раздалось с циновки, где сидела Нерис. – Клянусь Предвечным! Таких маргаров в Лиловых Долинах никогда не видели!

Она хотела добавить что-то еще, но мрачный с сомнением хмыкнул, а важный господин, похожий на сенешаля, некстати повел рукой, отпуская охрану. Амазонка, оглядев Дарта с ног до головы, поковыряла в ухе и усмехнулась.

– На вид он в самом деле ничего, чтоб мне подавиться жабьим яйцом! Но так ли хорош, как говорит просветленная шира? – Она откинулась назад, колыхнув внушительной грудью, и добавила: – Велик мужчина или мал, познается в синий период. Женщиной и только женщиной!

– Это можно проверить, моя госпожа, – с изящным поклоном молвил Дарт под возмущенное шипение Нерис. – Хоть в синий период, хоть в желтый или зеленый. Сидя в темнице, я так соскучился по дамскому обществу!

Мрачный снова хмыкнул, на сей раз – одобрительно, а сенешаль, коснувшись висевшего на шее джелфейра, произнес:

– Ты не в темнице сидел, Дважды Рожденный, а отдыхал в священных покоях, куда наведываюсь и я, дабы пообщаться с Предвечным Элейхо. Надеюсь, ты оценил их тишину и уединение. А теперь, коль ты соскучился по обществу, мы потолкуем о разных вещах, не забывая… гмм… о том уединенном месте, которое ты назвал темницей.

Из дальнейших речей сенешаля выяснилось, что сам он – старейший Оити, отец лейтенанта Ренхо, и что за столом сидят другие старейшие – доблестные Аланна и Айд, а также почтенный шир-до Нарата. Он, по словам Нерис, считался хранителем дерева туи и драгоценных зерен, но звание «шир-до», что значило на рами «предок ширы», являлось новостью. Был ли он предком конкретной ширы или носил всего лишь титул, какой присваивают магам и жрецам? Ответа на сей вопрос у Дарта пока что не имелось. С остальными было проще: угрюмый Айд числился в воеводах, начальствовал над городской стражей, молодцами при палках и серых беретах, а дородная амазонка Аланна тоже занимала капитанский пост, командуя воинами, которые стерегли границы. Судя по шраму и солдатской непринужденности манер, она была вполне на месте.

Запомнив имена кавалеров и благородной дамы и перед каждым склонив голову, Дарт сел, соображая, что подобрался странный комитет по встрече. Наверняка в Лиловых Долинах имелись и другие старейшие, но половина присутствовавших здесь была военачальниками, а это наводило на раздумья. Видно, разговор предполагался серьезный и деловой.

Оити, собрав на лбу морщины, промолвил:

– Ты был защитником просветленной ширы и спас ее от многих бед, свершив при том немало подвигов. Мы благодарны тебе, Дважды Рожденный.

– Отчего же был? – не согласился Дарт. – Я и сейчас ее защитник, во все времена, а особенно – в синее. Самое важное, как утверждает прекрасная дама. – Он поклонился Аланне, затем впервые бросил взгляд на просветленную ширу, отметив, что щеки ее зарумянились.

– Пустая маргарская похвальба, чтоб меня черви сгрызли! – Амазонка, хлопнув по колену, всем корпусом развернулась к Оити. – Что до подвигов и бед, то хорошо бы послушать об этом из уст просветленной ширы. Ты с ней беседовал, почтенный, ты и хранитель бхо, а нам не выпало такого счастья. – Она подтолкнула локтем начальника стражи, и тот, кивнув, выдавил нечто среднее между хмыканьем и хрипом. Видимо, Айд был человеком неразговорчивым.

Переглянувшись с Наратой и будто испросив его согласия, Оити важно приосанился и пробормотал:

– Ну что ж, разумная просьба! Речи маргара – одно, а слово ширы – совсем другое, этому слову и доверия больше… ширы, как известно, не лгут.

Затем последовал кивок одноглазому шир-до, и тот, слегка приподнявшись, произнес:

– Говори, дочь моя. Поведай нашим воинам о том, что было рассказано мне и почтенному Оити. И пусть – во имя Предвечного! – твое свидетельство будет правдивым!

Дарт мог поклясться, что в этот миг Нарата подмигнул – то ли ему, то ли просветленной шире, то ли шкафу и свиткам в дальнем конце комнаты. Это его не слишком удивило. Он уже сообразил, что четверка старейших Лиловых Долин олицетворяет три ветви власти, гражданскую, военную и духовную, с присущими им пируэтами, которые исполнялись столь же точно, как па в марлизонском балете. Почтенный Оити держался с сановной важностью, военачальники были резки или немногословны, но, разумеется, исполнены решимости; а что до Нараты, то он, как и положено адептам потусторонних сил, шаманам и жрецам, был, вероятно, лукавей сатаны.

Слушая речь своей маленькой ширы, Дарт все больше склонялся к мнению, что и ее Предвечный не обделил лукавством. Ни слова лжи, одна лишь правда, зато не в жалком рубище, а в пышных одеяниях – вернее, в рыцарских доспехах, сиявших златом и червленных кровью. Кровь в ее рассказе лилась потоком, но все совершенные подвиги были вполне достоверны: и поединок с червями, и одоление маргара, и битва на острове волосатых, и смерть вождя тиан со всем его чешуйчатым отродьем, равно как и другое побоище, в котором Дважды Рожденный чуть не победил – и победил бы непременно, если бы у Кордоо, сына двадцати отцов, ум оказался столь же долог, как его хвост и рыжая шерсть на загривке. Сага об этом великом сражении вышла особенно удачной; бой на рухнувших тентах, гибель тианских секироносцев, схватка с метателями дротиков, тела врагов, поверженных ударом шпаги, атака галер, ливень огня, пылающие даннитские плоты – все излагалось с большим пафосом и чувством, нежели сам Дарт способен был передать в историях, поведанных воинам Ренхо. Конечно, Нерис не забыла о посланном Предвечным сне, о сотне ран, полученных маргаром, и о его исцелении, а также о его клинках, дисперсоре, одежде и удивительном искусстве выходить живым из всяких передряг.