Читать книгу - "Магия Отшельничьего острова - Лиланд Экстон Модезитт"

Там, где дорога не покрылась льдом, она представляла собой вязкую полосу черной грязи, так что мне поневоле пришлось вспомнить добрым словом чародейский тракт.

Хлещущий дождь, пронизывающий ветер, лед, грязь — все мыслимые удовольствия разом! Я беспокоился насчет копыт Гэрлока, но еще больше — насчет себя самого.

Трясясь в седле, я с горечью вспоминал теплый Найлан. Ноги мои от ступней до бедра онемели, зато задница, к сожалению, сделалась куда как чувствительна. Поводья обмерзали, и мне приходилось щелкать ими, чтобы стряхивать лед. Прозрачная корка покрывала и седло, и плащ. Изморозь не касалась лишь посоха, вдетого в кожаную петлю.

Посоха, который уже по меньшей мере дважды выручал меня. Но он же, как казалось, и навлек на меня ненависть всего Кандара. Правда, в последний раз я удрал, не прибегая к его помощи и даже никому его не показав, но меня все равно бросились ловить, называя при этом «чародеем».

Ближе к полудню дождь прекратился, а ветер, наоборот, усилился. Еще не замерзшие лужи стало быстро схватывать льдом. Дорога спрямилась, пошла вверх по склону пологого холма, и тут я почувствовал, что мой посох снова стал нагреваться. Впереди, в тумане, замаячило какое-то строение.

— Ну конечно! — сообразил я. — Это пограничная застава. Герцог-то Фритаунский с герцогиней Монтгренской друг друга не жалуют. Но это их дело, мне же стоит побеспокоиться о том, чтобы обо мне не известили пограничную стражу.

Я стянул левую перчатку и коснулся ею темного лоркена. Дерево было настолько горячим, что растопило лед. Это указывало на определенную опасность.

— Гэрлок, приятель, тебя сосватали мне в качестве горного пони. Хотелось бы знать, насколько ты и вправду ГОРНЫЙ.

Пони оставил эти слова без внимания. Даже не мотнул головой.

Я попытался обдумать положение. Возможно, на мой счет пограничная стража никаких указаний еще не получала. Но стоит ли привлекать к себе внимание?

Решение напрашивалось само собой: избегать пограничных застав. Только вот осуществить это замечательное решение было не так-то просто, Местность за дорогой густо поросла кустарником, по большей части оледенелым.

Остановив пони за большим придорожным кустом, я принялся изучать местность. Волнистые холмы поросли терновником и редкими кедрами, в лощинах между ними протекали каналы, обсаженные белыми дубами.

По уходящему вдаль склону тянулась темная линия — как оказалось, почти полностью разрушенная стена. Деревьев рядом с ней не росло. Но мое внимание эта линия привлекла тем, что, глядя на нее, я уловил волнистые линии жара — вроде тех, которые скрывали корабли Братства.

Только эти были много старше, слабее и несли некий налет испорченности.

Это вызывало беспокойство. Но не мог же я прятаться за кустом вечно!..

Положившись на инстинкт пони, я предоставил ему самому выбирать путь вниз по склону. Гэрлок перебрался через поток и двинулся вдоль русла, тянувшегося параллельно дороге. Теперь между нами и постом пролегал холм.

Неожиданно послышался резкий звук — то ли насекомое, то ли лягушка. Это напомнило мне еще об одной странности: с момента прибытия в Кандар я не видел ни одной птицы и даже не слышал птичьего пения.

Невысокий бугор в конце луга оказался заросшими буйным бурьяном развалинами — когда-то очень давно здесь стояла ферма.

По мере продвижения вперед ручей становился уже и все круче забирал к югу. Оно бы и ладно, но местность тут, как назло, пошла открытая — ни тебе кедров, ни даже чахлого терновника.

Ну а когда мы одолели еще кай, поток сузился чуть ли не до локтя и повернул обратно к Хрисбаргу.

— Ладно, давай-ка перевалим через этот холм.

Мы двинулись вверх по пологому склону. Чтобы добраться до гребня, времени потребовалось совсем немного, хотя поступь Гэрлока замедлилась и держался он настороженно.

Я же ничего не улавливал — точнее, улавливал пустоту. Отсутствие чего бы то ни было.

Но когда мы поднялись сквозь туман на вершину, я поневоле поежился.

Холм венчала груда белесых камней. Два гранитных монолита еще не упали, но их оплавленные вершины походили на оплывшие свечи. Этот круг хаоса был замкнут в кольцо мертвенно-белого гравия, и еще одно — белой глины. По мере отдаления от центра она становилась все более темной.

Гэрлок испуганно заржал и шарахнулся в сторону.

Посох начал светиться. Он излучал Черный свет, побуждая меня убраться подальше от этих камней.

Несмотря на то, что руины возникли уже давно и заключенная в них болезненная сила истощилась, я не стал их рассматривать и поскорее направил пони в обход.

Взглянув с высоты на северо-запад, я увидел соседний холм — тот, на макушке которого находилась застава. И угол дороги, поворачивающей в сторону Хаулетта. А перевести дух позволил себе, лишь когда мы спустились по склону.

Колени мои дрожали. Не только развалины, но и весь этот холм окружала аура разрушения, непереносимая для всякого, кто способен ощущать магию. А возможно, и просто для всякого нормального человека: недаром ведь люди поблизости не селились.

После того, как источник порчи остался позади, естественные препоны — буераки, терновник и усиливающийся пронизывающий ветер — казались уже не такими страшными. Дорога, на которую мы наконец выбрались, тоже являла собой нечто вроде преграды — полосу взбаламученной и полузамерзшей грязи. Однако Гэрлок с ней кое-как справлялся.

Не знаю, заметил ли нас кто-либо, но я не видел никого, пока снова не оказался на хаулеттской дороге. На лугах по обе ее стороны паслись отары черномордых овец, а пастухи грелись у костров. Мы обогнали ехавший в одном направлении с нами фургон, а навстречу нам, в сторону Хрисбарга, прокатила старая карета.

Ни один из возниц не удостоил меня даже мимолетного взгляда.