Читать книгу - "Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский"

Я сидел на корточках и наблюдал за огнем. Свече оставалось гореть самое большее пять минут. Точнее, уже не свече, а огарку. Он расплылся по блестящему камню, утратив всякое подобие упорядоченной формы, и лишь чудом в его центре продолжал трепетать беловато-желтый, похожий на бьющееся сердце огонек. Свет его не проникал далеко и не позволял оценить реальные масштабы пещеры. Однако я помнил, что она исключительно велика: фонарь палача, что приковывал меня к стене, дал достаточно света, чтобы я различил неравномерно повышающиеся бугристые своды, с которых свисали заостренные сталактиты, подобный же пол и теряющиеся во мраке скругленные стены с многочисленными черными провалами, ведущими, кажется, в саму преисподнюю.

С левой стороны от меня находился подобный черный провал выше человеческого роста. Куда он вел? Вверх или вниз? А не все ли равно? Даже если бы я знал, какой прок в этом знании? Я в ошейнике, на короткой тяжелой цепи – на такие сажают только диких зверей. Могу встать и пройти шаг по скользкому полу. И все. Нескольких бокалов вина с каким-то наркотиком оказалось достаточно, чтобы я стал вялым и сонным, безразличным ко всему на свете и не сопротивлялся, пока меня (снова под руки!) волочили замковыми переходами, а потом в какой-то клети спускали сюда, под чрево замка, чтобы снова протащить осклизлыми коридорами. Я пытался разорвать морок, но ничего не получалось, ощущение было – словно застрял в паутине и медленно-медленно водишь руками и ворочаешь головой.

Но до того как меня увели из библиотеки, случилось еще кое-что.

Во-первых, холодные руки барона ухватили меня за голову и без лишних сантиментов уложили ее набок.

– Ай-ай-ай, – прошептал Ренквист. – Зачем же так напиваться… Лбом – да в стол. Молодой еще, неприпитый… дружочек…

Во-вторых, я увидел сквозь полуприкрытые веки, как из-за драпировки, наполовину закрывавшей дверь, выскользнула женщина лет сорока. Черты лица ее были волевыми и резкими, но, однако, привлекали какой-то суровой, хищной красотой. На правой щеке виднелся узкий шрам. Прямые светлые волосы на плечах, затянутых в камзол цвета запекшейся крови, тонкие нервные пальцы… У бедра короткий меч в строгих черных ножнах.

Она остановилась у стола, рассматривая меня. А я в это время смотрел на нее. Я мог только дышать, шевелиться не было сил – вернее, не было воли. Лень, безмерная лень овладела моим телом.

Но не мыслями.

Женщина пробарабанила пальцами по столу рядом с моим носом.

Ногти ее были покрыты золотистым лаком.

– Спит?

– Оглушен. Ничего не соображает.

– И не будет помнить?

– Нет.

Хо. А вот и да. Не знаю, был ли Торнхелл припит или имел природный иммунитет к зелью, что подмешали мне в выпивку, или же сработали какие-то иные факторы, но мой мозг не был затуманен: я слышал и понимал все.

Женщина смотрела на меня внимательно, изучала, запечатлевала в памяти.

– Значит, Торнхелл…

– Крейн, – мягко поправил Ренквист. – Он всего-навсего крейн, Анира. Это оболочка Торнхелла. Внутри… да ты и сама прекрасно поняла, кто внутри.

Мне показалось или его голос пропитан презрением? Он думал, что встретит игрока более сильного? Хм… Не перегнул ли я палку, изображая страх и согласие плясать под его дудку? Пожалуй, перегнул…

– Несомненно, – произнесла женщина, и в голосе ее послышались стальные нотки. Взгляд, брошенный на меня, был насмешлив: «Слабак… – говорили ее глаза. – Слабак, тряпка, пенек трухлявый: ударь, и рассыплется…» Таких она не уважала. Как назвал ее Ренквист – Анира? Память воскресила записку Белека: