Читать книгу - "Фенрир. Рожденный волком - Марк Даниэль Лахлан"

Жеан поглядел на воинов. Он в их власти, и особого выбора у не­го нет. Ему необходимо попасть в Сен-Морис, а эти воины, кажет­ся, готовы его отвести. Сколько денег он сможет выручить за остан­ки монаха? Нисколько. Так что он окажется свободным от клятвы в тот миг, когда объявит берсеркерам, что за свою добычу они не получат и медяка. И тогда монахи будут вольны убить викингов. Непонятно, действительно ли это наилучший выход. Конечно, большинство монахов признали бы его самым удачным. Но, разу­меется, гораздо лучше было бы привести этих людей к Христу. Он постарается, решил Жеан, обязательно постарается.

— Я клянусь, — сказал он. — Я буду служить вам в этом деле.

— Прекрасно, — произнес Офети. Он подошел к мулу и вынул из мешка пару сандалий.

— Путь неблизкий, поэтому они тебе пригодятся. Только не ду­май, что это из сострадания. Я просто не хочу, чтобы ты задержи­вал весь отряд своими мозолями или занимал место на муле. Куда нам идти сейчас?

— Тут есть брод. Кажется, он прямо под холмом.

Жеан затянул ремешки сандалий, неловко завязал узелки. Он не привык обуваться, не привык делать для себя что-либо сам.

— Поторопимся, — предложил Фастар. — Конунгу Ролло не тер­пится отблагодарить Офети за то, что он сделал с его сыном. Где, ты говоришь, брод?

Жеан указал на то место, которое запомнил с детства, но берсер­керы никуда не пошли, а принялись вглядываться в подножие хол­ма. Он развернулся, желая увидеть, что их так заинтересовало. Вни­зу собирался отряд. Сколько там народу? Человек сорок, не меньше, и из лагеря подтягивались еще, некоторые на лошадях.

Офети пожал плечами.

— Он был взрослый мужчина, и он сам полез в драку.

— После того как ты заехал ему по лицу и выбил половину зубов.

— Но до того он обозвал меня бабой. Закон ясно говорит: я мог бы убить его, не сходя с места. Я же надеялся ограничиться сломан­ным носом. Он сам захотел драться.

— Как их много, — произнес Хольмгейр.

— Мы можем принять бой, — предложил Астарт.

Фастар помотал головой.

— Чтобы малый отряд победил большой, надо обратить боль­шой в бегство. Это воины Ролло, они будут драться насмерть. Мы не успеем убить столько, чтобы они отступили. Силы слишком не­равные.

— А давай, толстяк, мы просто скатим тебя вниз, и ты их раски­даешь, — предложил Эгил.

— Как скажете, — отозвался Офети. — Мне только на пользу лишний раз подняться на холм.

— Это Хвиткар, один из приближенных Ролло. Я однажды слы­шал, как он признался на пиру, что не понял ни слова из речей скальда. Мне кажется, тот, кто не понимает поэзии, не может быть хорошим воином, — сказал Астарт.

— Это верно, — подтвердил Офети. — Я однажды слышал, как он рассказывает об одержанной победе, так даже пес сложил бы песнь лучше. В нем вовсе нет ничего от духа Одина, так откуда это­му духу появиться в его людях?

— Их просто слишком много. Идем, — сказал Фастар. — Если двинемся по лесу на юг, они нас потеряют. А потом поищем брод.

— И что дальше? Украдем лодку? В монастырь можно попасть по этой реке, монах?

— Можно проделать по ней часть пути, — сказал исповед­ник. — Есть одна прямая дорога, с которой надо свернуть на ста­рую римскую дорогу, Трансверсаль, и идти, пока она не пересе­чется с дорогой на Саон, что на юге, а потом двигаться вдоль Роны до монастыря.

Жеан пересказывал то, что слышал от пилигримов, сам он ни­когда не ходил этими дорогами. Аббатство Сен-Морис находилось на самом коротком пути через горы в Ломбардию, Турин и в конеч­ном итоге в Рим.

— Пойдем пешком, — решил Офети. — На реках будет полно ла­зутчиков, которые высматривают норманнов. Вперед. Мы же не хо­тим, чтобы люди Ролло застали нас врасплох у брода. Река полная, переправиться будет непросто и без погони на хвосте. — Он взял мула за уздечку и размашисто зашагал вниз по склону.

Жеан обернулся. К отряду на краю лагеря присоединились всад­ники. Исповедник понимал, что его с берсеркерами схватят. Но это не особенно его пугало. Жеана терзали страхи иного рода. Вкус че­ловеческого мяса по рту все не проходил. Его подташнивало, но в то же время он ощущал странное воодушевление, как будто часть его существа радовалась той нечестивой трапезе. Еще он осознал, с изумлением и ужасом, что с удовольствием предвкушает гряду­щую битву. Рот наполнялся слюной, а руки и ноги делались легки­ми и проворными. Пока он шел через лес, следуя за викингами, он молился о том, что если ему придется убить, пусть это будет справедливое убийство и пусть оно не доставит ему удовольствия. Цер­ковь высказывалась ясно: убивать язычников — благое дело, но нельзя радоваться убийству.

Все вокруг казалось таким странным, столько перемен произо­шло, что ему требовалось время для осознания их. Он был уверен, что благословен. Господь поглядел на него, когда он страдал от пыт­ки, и освободил его от пут болезни. Все, что случилось после, мог­ло случиться только по божественному произволу. Все, что остает­ся ему, — молиться и принимать любые перемены, действовать так, как хочет от него Господь.

Еще Жеан заметил, что становится все сильнее. Движение ни­сколько не утомляло его, хотя викинги бежали. Он пытался молить­ся, и слова, утверждающие веру в божественную природу Христа, пришли ему на ум: «Бог от Бога, свет от света, истинный Бог от ис­тинного Бога, рожденный, а не сотворенный».

Они добрались до кромки леса и поглядели на долгий спуск, ве­дущий к броду.

«Воплотившийся от Духа Святого и Девы Марии».

Викинги стремительно спускались с холма, и Жеан вместе с ни­ми. Он постоянно оглядывался, но не видел за спиной никакой по­гони. Ему было радостно, он ощущал всю полноту жизни и стыдил­ся своей радости, вспоминая, что совсем недавно побывало у него во рту. Он ощутил прикосновение к плечу. Это толстяк, сопевший рядом, дотронулся до него.

— Не торопись, монах, — сказал он. — Ты же не желаешь, что­бы мы отстали.

Жеан пришел в себя и замедлил шаг. Но ему вовсе не хотелось останавливаться, ему хотелось мчаться в ночь, чтобы бурлящая внутри него энергия нашла выход.