Читать книгу - "Фенрир. Рожденный волком - Марк Даниэль Лахлан"

— Ты говоришь на нашем языке?

Жеан хотел стоять неподвижно, но понял, что кивает.

— Как ты здесь оказался? Ты из тех монахов, которые устроили засаду и напали вчера на короля?

— Да он и на куст не смог бы напасть. Посмотри на него — он слабый, как старуха. — Это произнес незнакомый голос.

Офети присел на корточки рядом с Жеаном.

— Что случилось с вашим исповедником? Это Ворон его при­кончил? Ну, не молчи, вот щит короля. И стрелы эти мне тоже зна­комы.

— Короля ограбили после того, как убили. Может, воры попла­тились за преступление, — предположил кто-то.

— Может, короля всего истыкали стрелами, и воры просто по­теряли щит, когда убегали, — высказался кто-то еще.

— Это стрелы Ворона.

— Это он убил короля?

— Скорее всего, его убил тот, кто ограбил.

— Вдруг этот монах и есть убийца.

— Ты хочешь сказать, что короля смог бы убить безоружный раб вроде этого?

— Нет конечно.

— Тогда закрой рот, чтобы не молоть чепухи.

— Следи за своим языком!

Мужчины принялись ссориться. Офети, не обращая внимания на поднявшийся галдеж, продолжал расспрашивать Жеана:

— Вон там лежит один из наших воинов со свернутой шеей. Мне кажется, ты должен был видеть, кто это сделал, если это случилось у тебя на глазах.

Двое норманнов подхватили Жеана и потащили обратно, к то­му месту, где лежали тела Авраама и Серды.

— Это кости бога? — спросил один из викингов, ткнув в окро­вавленные останки монаха у себя под ногами.

— В последний раз я заметил, что Ворону нравится калечить мо­нахов. Это искалеченный монах. Там, в щите короля, засели стре­лы Ворона. Если оставить в стороне вопрос, как он сюда попал, этот монах должен быть исповедником, так я считаю, — сказал Офети.

— Так что, Офети, попробуем продать останки бога?

— Ну, после того как девушка, за которой нас посылали, два дня кряду подносила нам вино, а потом тот, кто должен был заплатить за нее, погиб, пора бы нам уже плюнуть на эту работу и заняться чем-нибудь другим. Как вы думаете? Хуже все равно уже не будет.

— Не могу поверить, что она все время была у нас на глазах, а мы и не замечали.

— Лучше сделать вид, будто ничего не было. То-то мне казалось, что слишком уж хорошенький этот раб. — Офети помотал головой и снова поглядел на Жеана. — Слушай, франк, мы заберем кости вашего святого. Если вы захотите их вернуть, то придется раскоше­литься.

Жеан не подумал об этом. Авраама ведь необходимо похоронить по христианскому обряду. Он не допустит, чтобы его растащили дикие звери.

— Мы заплатим, — пообещал он.

— Что я вам говорил! Болтает по-нашему не хуже шлюхи из Хайтабу, то есть достаточно связно, чтобы иметь с ним дело. Франк, те­бе придется помочь нам продать кости.

— В Сен-Жермен?

— Не выйдет. Хотя тебе бы это было на руку. Нет, мы идем на восток, сынок.

Мимо исповедника между деревьями проходили люди.

— Ты не узнаешь меня?

— Нет, а разве должен?

— Я и есть исповедник. Я тот, кого ты вынес из церкви.

— Ну, разумеется. Ты слепой, ты калека, и половину лица у тебя склевали вороны. Кроме того, только вчера ты выбрил себе макуш­ку, а сегодня она отлично заросла. Что ж, признаю, для человека, замученного до смерти, ты выглядишь весьма неплохо. Ладно, скла­дывай останки в мешок. Когда закончишь, мы отправимся в неболь­шое путешествие.

Исповедник коснулся макушки. Тонзура заросла. Это была не­значительная мелочь, однако из-за нее он по-настоящему испугал­ся. Как будто кто-то отнял часть его личности. Он оглядел себя. Те­ло было худое и слабое, однако оно двигалось. Он может ходить.

Господь освободил его. Слишком много перемен, чтобы принять их все сразу. Значение этого исцеления огромно. Жеан сделал вдох и попытался сосредоточиться на том, что необходимо сделать, что­бы не думать о том, что с ним произошло. Если Элис осталась с куп­цом, то теперь она уже на пути к Ладоге, — он слышал, как восточ­ный торговец настаивал на возвращении к князю Олегу.

Жеан понимал, что войти в город ему не удастся, как и попасть в аббатство Сен-Жермен. Сможет ли он спасти Элис, если последу­ет за ней? Этим утром, стоя на собственных ногах, глядя, как сол­нечные лучи падают между деревьями на лесную почву, превращая ее в сияющую ткань, он думал, что сможет все. Мир вокруг был та­ким прекрасным. Но дело было не только в этом. Он ощущал свою связь с девушкой, едва ли не необходимость следовать за нею. Го­сподь, чувствовал он, поручает ему это дело, и Он исцелил его, что­бы Жеан смог исполнить приказ.

Кроме того, в путешествии на восток имелась еще одна выгода. По морю идти не получится, там полно разбойников-северян, по­этому они пойдут пешком, и он узнает, какие земли разделяют франков и русов. У него появится возможность выяснить все о вра­гах Господа, возможно, даже отыскать зло и искоренить его.

Он поглядел на толстого викинга, который явно был здесь глав­ным, если не по званию, то по тому почтению, какое питали к не­му остальные.

— Я монах и могу помочь вам. Я знаю один монастырь, где нуж­даются в реликвиях, там вам хорошо заплатят, — сказал Жеан.

— Где это? — спросил Офети.

— В Агаунуме, на юго-востоке отсюда, в ущелье Песен, — сказал исповедник. — Аббатство Сен-Морис.

— Почему так далеко?

— Вам необходимо выйти за пределы земель, охваченных вой­ной, туда, где по дорогам ходят купцы, а не грабители. Если вы по­пытаетесь обратиться в ближайшее аббатство, вас перебьют. Не все монахи мирные слуги Господа, вы и сами знаете, некоторые с мало­летства держат в руках меч, а не Библию.

Офети смерил монаха взглядом.

— Хорошо сказано, — проговорил он. — Чары или здравый смысл? Но к кораблям мы точно не сможем вернуться. — Он засо­пел. — Что, Фастар? Как ты думаешь?

— Согласен.

— Тогда идем, — сказал Жеан.

«Аббатство Сен-Морис», — размышлял исповедник: именно там, по словам Ворона, к нему явился и покинул его Бог. Зигфрид назы­вал Ворона лазутчиком, следовательно, кто-то его послал. Жеан по­нятия не имел, кто это может быть, но решил, что аббатство черно­го святого — вполне подходящее место, чтобы все выяснить.