Читать книгу - "Смерть или слава - Владимир Васильев"

Зислис лениво поглядывал на экран компа – столбцы цифр и движущиеся демонстрационные ролики успели его изрядно утомить. Напала зевота – все-таки они с Леликом не спали уже сутки. Зислис невзначай подумывал – а не пойти ли ему в комнату отдыха этажом ниже и не придавить ли массу до утра? Вряд ли – думал он – чужие сунутся на повторный штурм в темноте.

Он ошибался.

Что-то вывело Веригина из состояния блаженной дремоты – он издал невнятное восклицание и все, кто находился в помещении поста, тотчас обернулись к нему. Веригин указывал пальцем на диаграмму. Из-за того, что главная антенна не действовала, изображение лоцировалось в минимальный объем, но и так было прекрасно видно, что небольшая часть одного из флотов и несколько кораблей второго снова перестраиваются, и основное направление их движения направлено к поверхности Волги.

Суваев быстро разобрался в принадлежности кораблей.

– Первая группа – оперативные подкрейсеры цоофт, штурмовики, вторая – малые рейдеры азанни. Это явный десант.

В голосе Суваева не проскользнуло ни тени сомнения – он явно имел весьма четкое представление о том, что говорил.

Ханин бесшумно вскочил и бегом кинулся к выходу, а Фломастер уже зло кричал в стержень-коммуникатор:

– Внимание всем группам: сигнал «Филин»! Повторяю: сигнал «Филин»!

Он поднял взгляд на Суваева и коротко справился:

– Сколько у нас времени?

Суваев прикинул, ненадолго прикрыв глаза.

– Минут двадцать, не больше.

– Буфер готовности – пятнадцать минут! – тут же урезал время Фломастер. – Развернуть все орудия и запастись батареями! Рассредоточиться по опорным точкам!

Лейтенант вздохнул, мрачно взглянул на неподвижных и безмолвных Зислиса с Веригиным, и закончил:

– …и удачи всем нам!

К ночной стороне Волги, снижаясь по длинным пологим траекториям, устремился рой светящихся точек.

Через минуту Зислис, Веригин и Фломастер были уже снаружи. Ханин и двое патрульных-артиллеристов хлопотали у массивного пульсатора, похожего на перевернутый гриб с коротким отростком-стволом. В небе вспыхнула новая звезда – даже не звезда, туманность. Точно под днищем крейсера, что висел над космодромом. Туманность-близнец сверкала и под днищем второго крейсера, того, что завис над Новосаратовом. Еще пару минут, и из яркого синеватого облака в поверхность планеты ударило два световых шнура, и там, где они встречались с почвой, величаво вставали один за одним концентрические, постепенно расходящиеся призрачные стены. Стены-кольца. Похожие на волны, что разбегаются от брошенного в воду камня. В ночном небе снова появились штурмовики чужаков, похожие на неправильной формы плоские пятиугольники. Они четверками проносились над взлетным полем и заламывали крутые развороты. Глядеть на стремительные маневры четверок, словно спаянных друг с другом незримыми узами, было почему-то приятно. Завораживали они своим очевидным техническим совершенством.

А вскоре на позиции патруля и ополчения накатила первая светящаяся волна.

Такого смятения и ужаса Зислис давно не испытывал. Пожалуй, со времен безотчетных детских страхов перед темнотой. Он, вроде бы, куда-то бежал, пытался куда-то спрятаться, и всюду ужас настигал его, заставлял искать новое убежище, которое впоследствии оказывалось таким же ненадежным, как и все остальные.

В себя он пришел минут, наверное, через десять, хотя представления о времени странно исказились и вполне могли обманывать его. Бласт Зислис не то обронил, не то просто выбросил. Сейчас он находился за зданием станции, ближе к Манифесту, в зарослях ракит и жимолости. Прямо перед глазами покачивалась изогнутая ветвь, усеянная мелкими поблескивающими капельками. Не зря местную жимолость первопоселенцы назвали плакучей.

Вторая волна зловещего синеватого зарева накатывала со стороны «Меркурия». У казарм слышалась стрельба, но жидкая и какая-то на редкость неубедительная. А у хорошо видимого из зарослей орудия-пульсатора шныряло несколько фигур, и это были вовсе не человеческие фигуры. Кто-то тонким девичьим голосом кричал за оградой, и два нечеловеческих силуэта тотчас двинулись на крик. Зислис судорожно сглотнул, сделал шаг вперед, и споткнулся обо что-то продолговатое и твердое. Присмотрелся – это был бласт.

Зислис решительно поднял его, как мог вытер от песка и приставших травинок, и, сцепив зубы и собрав в кулак остатки мужества, сунулся туда. К фигурам.

Стрелял он как в бреду. Длинными неэкономными очередями и даже не успевал радоваться собственной меткости. Силуэты чужаков, в которых самой непривычной казалась несоразмерно большая голова на длинной и тонкой шее, бросились врассыпную. Кажется, трое пытались унести безвольное человеческое тело, и Зислис, захрипев, как раненый зверь, ринулся на перехват.

Чужаки тащили человека к штурмовику, что сел совсем рядом. Широкая сходня взбиралась к открытому шлюзу; внутри штурмовика горел оранжевый свет.

Зислис спешил. Сбоку от него вдруг возник один чужак, потом другой. Оба тянули к Зислису слабо мерцающие продолговатые стержни, и почему-то казалось, что едва эти стержни коснутся тела – произойдет непоправимое.

Он отбил первый из стержней прикладом, и саданул прикладом же по большой голове чужака. Тот рухнул, как подкошенный. Второго Зислис пнул носком ботинка и пристрелил в упор. Троица с грузом уже взбиралась по пологой сходне; Зислис прицелился, но тут через штурмовик перекатилась вторая светящаяся волна и мигом захлестнула все вокруг. Вернулся первобытный ужас.

Бласт он опять выронил, и в безотчетном желании укрыться помчался прямо на сходню. Его пытались задержать, но теперь Зислис вовсю работал кулаками, рычал, и даже кого-то куснул, да так, что заныли челюсти. На мгновение от него отшатнулись, всего лишь на мгновение. В следующий миг спину и правый бок окатило волной холода, и он почувствовал, как отнимается сначала правая нога, потом левая, как деревенеют руки и кровь словно бы останавливается в жилах. И, самое неприятное, сознание вовсе не пыталось покинуть его. Ужас от волны усилился ужасом от осознания того, что он угодил в плен. В плен к чужакам, выходцам из иных звездных миров. И Зислис точно знал, что намерениям чужаков очень далеко до мирных.

Он рухнул на гладкий и прохладный металл сходни. Впрочем, это мог быть и не металл. Сейчас на сходне было полно песка и мусора, который принесли шныряющие туда-сюда головастые чужаки на подошвах. Поле зрения на какое-то время сузилось, но почти сразу же Зислиса подняли, и понесли в штурмовик. Как бесчувственное бревно. Тело не гнулось, схваченное болезненной судорогой. Он и отличался-то от бревна только тем, что мог мыслить и испытывать безотчетный ужас.

Его уложили рядом с таким же беспомощным Фломастером. На пол. В штабель, поверх парализованного Суваева и еще кого-то – не то Ханьки, не то Веригина, не то одного из рядовых-артиллеристов. И как раз в эти секунды волна ужаса схлынула. Прилив закончился – начался недолгий отлив.