Читать книгу - "Дом последней надежды - Екатерина Лесина"

— Согласен. — Тьеринг вытащил-таки клинок.

И где-то заплакала птица.

Мелькнула в небесах белесая тень и исчезла, когда драконы на ткани зонта сделали круг. Из оскаленных пастей вырвалось пламя.

Рисованное.

А если бы тьеринг не дождался…

…если бы…

Мы шли так быстро, как это вообще было возможно. И не отпускало ощущение внимательного взгляда, которым меня провожали… и не одного… из каждой подворотни, из-за низких стен, с крыш и ветвей на меня смотрели…

…следили…

…выжидали… и магия храма, окутывавшая нас полупрозрачным облаком, истончалась. Еще немного, и…

Мы успели.

Стена.

И ворота.

Молот на цепи… открывают долго, я почти успеваю замерзнуть. И тем острее ощущается чужое тепло. Тьеринг набрасывает мне на плечи свою куртку.

Он по-прежнему зол.

И…

Его нельзя отпускать.

Ночь опасна. И нынешняя опасней прочих.

Бродит по пристани Бледная невеста, ищет среди мужчин того единственного, кто способен кровью своей растопить ее сердце. Вот только нет его ни в мире подлунном, ни в мире надлунном, ибо сердце красавицы украли духи-оно, разгневавшись, что отказала она некогда их повелителю…

Прячется на перекрестке улицы Темников и Пекарей хари-онаго, людоедка. Волосы ее длинны, и каждый волосок заканчивается крючком. Пляшет она в лунном свете, а встретив путника, смеется. И если тот засмеется в ответ, волосы впиваются в плоть, раздирая несчастного на куски…

Гремит ветвями дерев призрак конской головы, и мелькают под сенью крыш зловредные тэнгу…

— Госпожа. — Девочка оннасю упала на колени и обхватила мои ноги. — Вы живы, госпожа…

Фонарь она уронила, но хорошо, масло не расплескалось.

— Жива…

— Погоди, — голос Кэед был далек от дружелюбного. — Как знать, она ли это…

Мелькнули желтые глаза, и из темноты выступила кошка, потерлась о ноги…

— Она. — Оннасю всхлипнула и мазнула по лицу рукавом. — Госпожа…

Мне протянули гвоздь и серебряную ложку.

Зеркальце на цепочке.

Сверток сушеной травы, пахший ромашкой и мятой. Брызнули водой и поднесли огонь. И лишь тогда позволили переступить порог.

Тьма заухала.

— Идемте. — Я решительно взяла тьеринга за руку. — Сегодня не та ночь, когда стоит разгуливать в одиночестве…

И как я вообще решилась выйти из дома…

Нет, я выходила утром, после рассвета, и думать не думала, что посещение храма затянется. Да и… признаюсь, робкие воспоминания Иоко о ночи цветных фонариков казались мне чем-то сказочным, отвлеченным, вроде нашего Рождества…

Еще один обычай, в котором если смысл и есть, то скрытый…

Тьеринг, к счастью, спорить не стал, лишь счел необходимым заметить:

— Женщина, ты уверена?

В том, что не желаю отдавать гостя нежити? Определенно… и слухи… слухи уже идут, сколь подозреваю, вполне определенного плана. А что после нынешней ночи их прибавится, тут и думать нечего. Как-нибудь переживем…

— Вполне.

Я сама закрыла ворота на засов.

На два засова. Откуда и когда появился второй? Не столь уж важно, главное, что и во дворе, и в саду, и в доме висели фонарики. Желтые. Синие. Розовые. Сложенные из бумаги и украшенные всего двумя знаками, но… их света хватало, чтобы коварные духи держались в стороне.

О нет, они будут ждать.

Смотреть.

И быть может, попытаются погасить огонь. Я слышу, как хлопают невидимые крылья, однако и мы будем следить… благо в доме хватит свечей, чтобы дотянуть до рассвета.

И впредь я буду куда более осторожна с чужими воспоминаниями. И с чужими обычаями.