Читать книгу - "Тьма на кончиках пальцев - Дмитрий Швец"

— Да зачем же? — в голоса Жарова сквозила обида. — Он же упал. А как упал, мы так еще чуток помяли его. Для острастки. Ваше Благородие, он хоть и знатный. Я же правильно понял, он знатный? Так даже знатный место свое должен знать.

— Тем более знатный, — просипел кто-то другой.

Мужчина ничего не сказал, лишь покачал головой. Он наклонился надо мной. Обхватил левой рукой мой подбородок, повернул голову, потрогал царапину за ухом, цокнул языком. Прошипел что-то об умственных способностях Жарова и компании, спросил:

— Все в порядке, кадет? Живой?

Я поднял голову, взглянул на него иначе, внимательно изучая, как учил отец. Лихой курчавый чуб падает на лоб, скрывая повязку на правом глазу. Левый глаз чуть прищурен, смотрит на меня внимательно, словно изучает. От правого краешка острого носа, через аккуратно постриженные, покрытые маслом усы до уголка тянется старый давно ставший фиолетовым шрам. Тонкие губы изломаны в кривой усмешке, но не понятно, он действительно смеется, или это шрам приподнимает губу. Подбородок острый, с крохотной ямочкой, чисто выбрит, как и щеки. Ни тебе бакенбард, ни пропущенных волосков. Воротник белой рубашки расстегнут. Кажется, что небрежно, по невнимательности, но чувствуется, что так и было задумано. Поверх рубахи жилетка простая, с атласными вставками спереди, и кожаными по бокам. Из левого кармана торчит цепочка часов из белого метала. В другом, тоже что-то лежит, но понять, что, я не смог. Что-то плоское, похожее на портсигар. Возможно, что и он.

— Отчитайся, кадет! — он смотрел на меня, я же продолжал лежать, понемногу приходя в себя. — Что здесь произошло? — он оглянулся, взглянул на с трудом поднимающегося кривого клопа. — Ты Прошку уговорил? — в голосе его появилось неподдельное удивление.

— Вы мне? – я нахмурился, отчего царапина над бровью треснула и по виску потекла струйка крови.

Мужчина резко повернул мне голову, взглянул на текущую кровь, достал платок, вытер с вновь наклонился, разглядывая рану.

- Жить будешь, - хмыкнул он, и повернувшись к темноте под окном, погрозил ей кулаком. – Так, что на счет Прохора? Ты его?

- Нет, — простонал я. — Не трогал я его. Если бы я его тронул, он бы не поднялся.

— Ну-ну, — вот теперь он усмехнулся, значит, все же шрам создает такой эффект. — Ты не заговаривайся. Прошку так просто не взять, не смотри, что он с виду такой неказистый, в драке он хорош. Чтобы его свалить тебе понадобится приличный дрын, или лом. Ни того, ни другого, я не вижу. А вижу на полу Прошу и тебя. Так почему вы оба на полу?

— Вы знаете, — выдохнул я, отвечать на глупые вопросы, ответ на которые очевиден, не хотелось.

— Я предполагаю, но хочу знать твою версию истории. Излагай, кадет.

— Я не кадет, — скривился я и тут же сморщился от резкой боли в разбитых губах.

— Возможно, — согласился он. — Все зависит от твоих ответов. Возможно, что кадетом и не станешь. Смотри с ответами не промахнись. Я слушаю, почему вы оба на полу?

- В приличном обществе принято представляться, прежде, чем задавать вопросы, - я застонал, попытавшись сесть, но не смог и лег поудобней.

- Слыхали обормоты? – мужчина погрозил пальцем в темноту, оттуда раздались не то смешки, не то всхлипы. – Расстрою вас юноша, - мужчина повернулся ко мне, - мы не в приличном обществе. И я, так скажем, местный комендант.

Он смотрел на меня, я на него. Я понимал, что имени своего он не скажет, особенно после того, как назвал свою должность. Его «так скажем», говорило о том, что никакой он не комендант, а то как боялись его клопы, заставляло относиться к нему серьезно.

- Так как вы оба оказались на полу?

— Поскользнулись, - проворчал я.

— Оба? — недоверчиво спросил он. — Как так?

— Оба, — уверенно подтвердил я. — Этот добрый юноша, хотел меня поприветствовать. Место, где я могу разместиться показать, но поскользнулся и упал. Я хотел ему помочь и тоже поскользнулся. Ребята бросились помогать, и тут вошли вы. Скользко тут у вас, грязно, вы хоть бы мыли тут иногда. Все же тут люди живут.

— Согласен, грязновато тут. Жаров, к утру привести здесь все в порядок. Хочу видеть на стенах свое отражение в полный рост.

— Слушаюсь, Ваше Благородие! — печально, без рвения, отозвался мальчишка.

— Но вернемся к вопросу, почему вы оба на полу. Ты точно все мне сказал так, как было? Точно? — он прищурил единственный глаз.

— Точно! — кивнул я, и сел.

С третьей попытки, но сел. Наверное, зря. В глазах потемнело, голова закружилась, но я уперся руками в пол, и упасть себе не позволил.

— А кровь на губах откуда у тебя? И бровь разбита.

— Разбил, когда упал.

— И за ухом?

— Так я ухом упал. А уж потом, когда встать попытался, нос об пол разбил. И бровь, — я размазал текущую из брови кровь по щеке. — А синяки на теле и шишки на голове еще до того, как поскользнулся получил. Я же только что из тюрьмы, а там такие порядки. Вам и не снилось.

Клопы загудели, зашептали что-то. Мужчина повернулся к ним, скорчил злобное лицо, и шепот стих.

— Хорошо, — кивнул он, вновь развернувшись ко мне. — Надеюсь, когда доктор будет тебя осматривать, он подтвердит твои слова.

— Доктор? — спросил я. — Доктор подтвердит. Если он хороший доктор.

Но мужчина уже не слушал меня. Встал, развернулся в темный угол, покачал головой, вздохнул.

— Ох, Жаров, допрыгаешься ты у меня.

— Да это не я, — взвизгнул кто-то в темноте. — Это Волчок!

Идиот! Я растянулся на полу. Вот так всегда, пытаешься выгородить тех, кто только что тебя чуть не убил, а они сами себя сдают. А зачем я вообще их выгораживаю? Надо сдать всех четверых, рассказать все, как было, и еще то, чего не было сказать.

Впрочем, мне кажется, что этот странный мужик с военной выправкой и так все знает. Да он точно знает, он же сам об этом сказал. Выходит, идиот тут я. Стараюсь, вру в первый же день, не желая наживать себе врагов