Читать книгу - "Немая - Агаша Колч"

Взяла досочку и быстро как смогла написала, что случилось с соседом нашим и всё, что думаю по этому поводу. Получилось сумбурно и малопонятно. Дед прочитал, задал пару уточняющих вопросов, на которые можно было кивками ответить «да» или «нет», пожевал губами задумчиво и сказал:

– Утро вечера мудренее. Пошли спать, стрекозка.   

Утром, увидев, что Ерофей дома не ночевал, чародей задумчиво поиграл губами, и отмахнувшись от завтрака сказал:

- Пойду навещу соседа.

Эка невидаль, что время всего лишь часов семь. Жизнь другая и этикет своеобразный. После заката по гостям ходить не принято – поздно уже. А вот с рассветом визит нанести – норма жизни.

С собой меня дед не позвал, но всё равно, я переоделась в платье, надела сапожки и вышла на крыльцо. По мостовой у своего крыльца нервно прогуливалась Боянка.

- Хорошего дня, Дашенька! - поздоровалась она, а потом надумав что-то, поспешила ко мне, – пойдём, сходим, навестим Богдана Силыча. - Увидела мой вопросительный взгляд и заторопилась, аргументируя наш визит. – Ты пошла за дедом, а я тебя провожаю, да.

Пожала плечами – пошли. Только душегрею наброшу, зябко.

Женщина всегда женщина. Даже обеспокоенная здоровьем знакомого, соседка внимательно рассмотрела мою одежду.

- Баское* у тебя платье, и душегрея славная. Покажешь, где покупала? – Когда же я отрицательно покачала головой, даже обиделась слегка. – А что так?

*Баское – красивое.

Я задумалась, как бы объяснить, что сама сшила. Но пока размышляла о постановке пантомимы, мы пришли. Дверь в лавку закрыта на большой, внушающий уважение замок, но Боянка потянула меня к входу в жилую часть дома.

Калитка была приоткрыта и не было надобности стучать, чтобы нас пустили. Мышками проскользнули мы во двор, оттуда на высокое крыльцо, а потом и в сени. Похоже, что соседка хорошо ориентировалась в доме мясника. Уверенно проходя через лабиринт полутёмных комнат, вывела меня к покоям хозяина дома.

Перед закрытой дверью спальни стояли Михась с Ерофеем зло сверкая друг на друга глазами. Казалось, что и воздух в комнате накалился от их ненависти. Резкое движение, слово неприятное, как малая искра к взрыву приведут. И сорвутся в драку, и биться будут не шуточно, не до первой крови, а до зубов выбитых, костей сломанных, а то и того хуже.  

- Утра хорошего вам, хлопчики! – словно не замечая настроения парней, заворковала Боянка – Как Богдан Силыч почивал? Что лекарь сказал? Когда лавку открывать думаете?

Михась перевёл взгляд на досужую тётку и было заметно, что каждый вопрос для его гвоздь в сердце. На какие-то вопросы он отвечать не желает, а на какие-то у него ответов нет.

- Помочь батьке надо, Михасик, да. Присмотреть, чтобы хозяйство не порушилось. Это строится долго, а завалиться может одним днём, - продолжала ворковать женщина. – Ты подводы за мясом на бойни отправил? Нет? А чего ждёшь? Пойди, распорядись по-хозяйски, чтобы ехали, да. Остальных работников на уборку поставь, чтобы двор к работе готовили. Проверь хватит ли соли и чеснока. Ступай, ступай, хлопчик, подпирая стену батьке не поможешь, да. 

Парень хоть и хмурил брови, но к советам прислушался. Кивнул, ни то соглашаясь, ни то кланяясь, ещё раз зыркнул на Ерофея и ушёл.

- А ты голубь сизый чего здесь? – обратилась Боянка к Ерофею. – Слыхала, что в Академии спытание завтра-послезавтра будет, да. Готов ли, отрок?

Ерофей упрямо сжал губы и отвернулся к окну. Соседка обошла его, в глаза упрямые заглянула. Что уж она там увидела не знаю, но продолжила разговор другим тоном:

- Это ты чего удумал, малец? Мало с тобой Осей Глебович с Дашей возились, чтобы ты, фофан*, смог на чародейского воя спытание пройти? Ты думаешь, что, сидя около постели болящего, кому-то пользу принесёшь? Жизнь ты себе сломаешь, баляба!* За Богданом Силычем я сама присмотрю – не впервой мне раненых выхаживать – а ты ступай учиться, да. Сдюжишь спытание, придёшь благодетеля порадуешь.

*Фофан – простофиля. Баляба – рохля, разиня (старорусский).

После такого эмоционального монолога тётка Боянка чуть ли не взашей вытолкала нас с Ерофеем из дома.

- Накорми его и пусть за учёбу берётся. – напутствовала меня соседка и вернулась туда, куда рвалась ещё с вечера.

Молча перешли через дорогу, поднялись на крыльцо, зашли в дом. Достала и подала чистое бельё и полотенце, кивнула в сторону мыльни.

Ерофей выглядел виноватым. Трудный выбор у него сейчас. Ох трудный! То ли бросив мечту остаться прислуживать в доме человека, приютившего его, то ли решиться перешагнуть через чувство вины и пойти выбранным путём. И чтобы не говорили, чтобы не советовали, а выбор ему самому делать придётся.  

Глядя в напряжённую спину парня, идущего на задний двор, думая о его трудностях, я забыла и о проверяющем из Академии, и о своей корысти по отношению к нему. Хотелось как-то помочь, объяснить, что выбор – это нормальное состояние человека. И никто не знает правильного решения задачи. Но… могу только вздохнуть и вернуться к домашним делам.