Читать книгу - "Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа"

Во-первых, даже такая большая сумма в золоте, серебре и драгоценных камнях, что привез мэтр Регоньяк, для Томаса Халида всего лишь капля в море, его состояние настолько фантастически громадное что даже кайхорские пираты слагали о нем легенды; во-вторых, ни один банковский дом не станет рисковать репутацией и хоть как-то вредить своему клиенту даже и ради такого могущественного человека как министр правопорядка и потому деньги, которые судья намерен им передать, забрать обратно сможет только он сам; и в третьих, как только он получит титул и земельные владения, все эти деньги будут в конце концов не так уж и важны, поместье и деревни сами по себе будут приносить немалый доход, а уж лишить своего подчиненного графского титула после того как монарх подпишет дворянскую грамоту и имя Мастона Лурга будет навечно внесено в Парчовую Книгу королевства и Патриционный матрикул, герцог будет не в состоянии, такое под силу только дворянской ассамблеи или единолично королю. Конечно можно вообразить, что могущественный министр провернет какую-то долгую напряженную интригу и добьется лишения новоявленного графа всех его дворянских прав и привилегий, но это уж совершенно невероятное и дикое предположение. И потому, стоя сейчас у окна, Мастон не переживал ни за свое обретенное финансовое состояние, ни за свое грядущее дворянство. И тем не менее, несмотря на эту уверенность, он приготовился всё же предпринять некоторые шаги чтобы разделить своё богатство на несколько частей и кое-что скрыть в заранее придуманных тайниках. Не потому что он в чем-то подозревал герцога, а исключительно в силу своей привычки всегда следовать принципу "лучше перебдеть чем недобдеть". К тому же это казалось ему забавным, прятать свои сокровища как капитан пиратского корабля, который не доверяет никому на свете.

Он отошел от окна и посмотрел на сундуки. "Итак, приступим", весело сказал он себе.

Перво-наперво он отсчитал деньги для верного Галкута. В начале судья намеревался вознаградить своего слугу тремястами тонами, но неожиданно, будучи в приподнятом настроении, великодушно решил, что преданный Галкут достоин большего и скидал в большой кожаный кошель не 15, а 20 "столбиков" монет. Затянув завязки, он подбросил увесистый мешочек на ладони. "Ну вот и всё", с легкой грустью подумал он. Четыреста тон это очень большие деньги, теперь Галкут сможет уехать в любой уголок Шатгаллы, купить себе симпатичный домик и спокойно и уединенно жить там, занимаясь исключительно тем что ему нравится. А что ему нравится? Сидеть с удочкой на берегу реки? Судья даже на какое-то мгновение ощутил зависть к своему слуге. Галкуту по большому счету никогда не были нужны деньги, он искал хоть какого-то смысла для остатка своей пустой и, как он считал, навсегда загубленной жизни и пока он служил судье, сама эта служба в какой-то мере заменяла ему этот смысл. И всё же он отчасти тяготился своей работой, ибо его тянуло к покою и уединению. И в тоже время он страшился этого, ибо оставаясь наедине с собой, снова погружался в пучины пережитой им трагедии. Впрочем так было раньше, теперь он казался более спокойным, время сглаживало острые терзающие лезвия прошлого и Галкут снова хотел поселиться в одиночестве у берега озера или реки и тихо и незаметно доживать свой век. Однако судья не соглашался отпускать его, во-первых неприхотливый и преданный Галкут был ему весьма удобен и полезен, во-вторых он резонно опасался, что Галкут опять превратится в нищего уставшего бродягу, если терзания совести снова затуманят его разум. Но теперь пришло время расстаться и теперь он может достойно вознаградить своего слугу. И всё же он честно признавался себе, что ему жаль что Галкута больше не будет при нём.

Мастон Лург стряхнул грустные раздумья, отложил кошель слуги в сторону и отсчитал еще две тысячи золотых. Принес заранее приготовленные две плоские широкие кожаные сумки и уложил в каждую по тысяче монет. Эти деньги он намеревался отнести в свою судебную карету и на время оставить их там. Ему не хотелось всё отдавать в банки и носить в кармане чековую книжку. Последняя имела смысл только для крупных сумм и для людей более-менее финансово образованных, а золото есть золото, оно, как известно, "говорит само за себя", полезно и приятно иметь при себе звонкую монету. Еще он прицепил на пояс два увесистых кошелька с серебром, так сказать, на карманные расходы. Остальные монеты он сложил в сундуки и запер их на ключ.

Вчера, ещё до встречи с герцогом, судья попросил случайного, прилично одетого прохожего заселиться в гостиницу "Этоли Ривс" под именем Громми Хага, графа Туилского и принести ему ключ. В "Этоли Ривс", чьи добротные, аккуратные, богатые, а в некоторых комнатах и даже роскошные интерьеры предназначались естественно для людей весьма обеспеченных, к постояльцам относились со всевозможным вниманием и предупредительностью, при этом прилагая все возможные усилия чтобы не досаждать, не мешать и никак не беспокоить дорогих клиентов. Уборку номера могли по желанию постояльца производить хоть по три раза на дню или, напротив, в комнаты вообще никто не заходил, если так хотелось жильцу. Граф Туилский, снявший один из "серебряных" номеров, этого и потребовал. Он выбрал номер 28, именно в нем когда-то проживал молодой Мастон Лург с некой очаровательной особой. И хотя "серебряные номера" достаточно ощутимо били по карману недавнего выпускника Судебной академии, Мастон очень хотел произвести впечатление на свою спутницу. Это были счастливые времена.

Судья повесил на себя сумки с монетами, слегка крякнув при этом, ибо каждая весила пять с лишним килограмм, взял футляр с бриллиантами и ключ от номера 28. Открыв дверь, он долго стоял в проеме, осматривая коридор и прислушиваясь к отдаленным звукам. Мастон понимал, что люди герцога где-то поблизости, но очень сомневался что они проникли в гостиницу, подменили собой помощников управляющего, горничных, носильщиков, официантов и следят за каждым шагом своего "подопечного". По мнению судьи это было бы как-то слишком мелодраматично, сложно и по большому счету никому не нужно. Скорей всего соглядатаи расположились либо в фойе гостиницы, либо где-то снаружи. Но всё же, собираясь переместиться к номеру 28, Мастон тщательно убедился что вокруг никого нет.

Ему казалось что он придумал гениальный ход, сняв через подставное лицо второй номер. Он мог спрятать в нём всё что угодно и шпики герцога никогда этого не найдут. Он вполне допускал что его первый номер могут обыскать, хотя конечно это маловероятно. Зачем? Чтобы убедиться что он увез в банк все свои ценности? Но вряд ли герцога