Читать книгу - "Беспризорный князь - Анатолий Дроздов"

– Здрав будь, князь Иван! – велеречиво, чтоб все слышали, произнес Великий, и я осознал: здоровье мне сегодня понадобится…

* * *

Голова раскалывалась. Казалось, что некто запустил руку мне в череп и сейчас копался в мозгу, отдирая кусочки пожирнее. О том, чтоб пошевелиться, не хотелось даже и думать, глаза открыть – и то было страшно. Однако, как это ни мучительно, следовало забыть о боли и припомнить…

На здешних пирах упасть рожей в блюдо или свалиться под стол считалось обычным делом, но тот, кто выходил из-за стола сам, заслуживал уважения. Вчера Святослав старался, чтоб я его не обрел. Одна за другой следовали здравицы, и каждый, кто возглашал, внимательно следил, чтоб тостуемый пил до дна. Не требовалось обладать прозорливостью, чтобы понять: подстроено. Конвейер открыли князья, продолжили знатные бояре, к ним подключились лучшие мужи киевские. Вежество требовало каждого выслушать, поблагодарить, стукнуться чашей и, конечно же, выпить. Ожидая подобное, я подстраховался: перед поездкой в Киев заглотил шмат сала, да и за столом налегал на жирное; это помогло, но ненадолго. Список тостующих оказался очень длинным. В конце застолья я плохо разбирал, что мне говорят, только улыбался и кланялся, как китайский болванчик. И пил…

Вспоминай, Иван! Из-за стола ты вышел сам и к выходу добрался на своих ногах, хотя пол под ногами качался и норовил кинуться в лицо. Что дальше? В дверях кто-то ласково обхватил тебя за талию и повел. Что было потом, покрыто мраком. Судя по мягкой шкуре, которая ощущалась под плечами, меня благополучно довели и уложили. Кто? В раздираемом болью мозгу мелькнуло воспоминание о поддерживающих меня могучих руках. Глоба?

Кузнеца на пир я взял из вредности. Гонец сказал привести отличившихся, подразумевалось, бояр и дружинников, но вслух это сказано не было, чем я и воспользовался. Смерду за столом Великого сидеть невместно. Но, во-первых, в Киеве не знали, кто таков Глоба, а во-вторых, честь он заслужил. Упокоить колом десятки половцев… Глоба мне нравился, да и ватаге тоже. Он не чурался любой работы: ловил рыбу, чистил смоков, помогал Млаве носить раненых и ухаживать за ними и вообще держался молодцом. Ватага мое решение одобрила, а вот сам Глоба впал в панику. Самым большим городом, в котором он прежде бывал, был Путивль. А тут Киев! Княжеский дворец! Пир у Великого!..

Кузнец побежал к перевозу и вернулся затемно. В шикарном, по его мнению, прикиде. Шелковая рубаха песочного цвета, такие же порты и желтые сапоги с загнутыми носами сидели на нем, как жилетка на слоне. На голове слона красовалась атласная шапка. Учитывая количество и стоимость пошедшей на наряд ткани, а также срочность пошива, Глоба изрядно потратился. Братья прятали улыбки, только Млава презрительно хмыкнула. Возможно, позавидовала: у нее шелков не было.

Ключник Великого дело знал: статус Глобы он вычислил сразу. Кузнеца усадили за дальний конец, где он затерялся среди незнатных персон. Я не видел, что Глоба ел и пил, но сам факт, что в ложницу меня тащил именно он, говорил, что не усердствовал. Да и подавали незнатным мед, а он слабее ромейского.

Воспоминание о вине принесло новый приступ боли, я скрежетнул зубами и открыл глаза. И почти сразу увидел перед собой кувшин.

– Выпей, княже!

Не спрашивая, я приник к краю. Чудесный, живительный бальзам пролился в опаленные внутренности, он утолял нестерпимую жажду и приглушал боль, и я глотал его, пока кувшин не опустел. После чего облегченно откинулся на подушку. Рассол. Холодный, в меру соленый и пряный. Человеку, который его принес, памятник надо ставить! Из золота…

– Еще?

Подумав, я покачал головой (теперь было можно) и сел. Огляделся. Я находился в большой и богато обставленной комнате. Ложе, стол, лавки, сундук с крышкой, расписанной цветами. Стекла в маленьких окнах – княжьи палаты.

Передо мной стоял Глоба с кувшином в руке. Лицо его выражало сочувствие. Сам кузнец, судя по виду, похмельного синдрома избежал.

– Спаси тебя Бог, Глоба! Догадался!

– Так это… – удивился кузнец. – Ключник принес. Наказал, как очнетесь, сразу дать.

Замечательный у Великого ключник! Золотой человек!

– Я счас!

Глоба метнулся к двери и что-то крикнул. Подождав немного, он вернулся с глиняным горшком в широких ладонях. Из горла горшка торчал край ложки. В ложнице одуряюще запахло мясной юшкой.

– Похлебай, княже!

Я, шлепая босыми ногами по полу, прошел к столу и сел на лавку. Варево было изумительным. В меру горячее, густое, ароматное, оно проскальзывало внутрь и растекалось по телу, унося немочи и придавая бодрость и силу. Чудо! Я дам ключнику гривну! Нет, две!..

Пока я опустошал горшок, Глоба стоял рядом.

– А ты? – спросил я, закончив.

– Покормили! – ответил кузнец. – Еще утром.

– А сейчас что?

– Полдень. Ключник просил передать: Великий вас спрашивал. Просил, как встанете, пожаловать.

Твою мать! Я вскочил и зашарил глазами. Одежда, аккуратно сложенная, лежала на лавке, под ней стояли сапоги с навернутыми на голенища онучами. Глоба – золотой человек: раздел князя, одежду сложил, онучки развесил. Хорош был бы я перед Великим мятым!

– Умываться! Быстро!..

Святослав встретил меня испытующим взглядом. В нем читались сочувствие и насмешка. Вот ведь аспид! Хоть я умылся и причесал волосы, но рожу не разгладишь – по ней все видно.

– Садись! – Он кивнул на лавку. – Вина?

Я покачал головой. Голова еще побаливала, но пить не следовало. Ляжет на вчерашний хмель, затуманит разум, а он нужен.

– Ну, и ладно! – согласился Великий. – Успеется. Худо дело в чужом пиру похмелье, да только дело не терпит. Хотел спросить тебя. Что с полоном делать?

Вопрос закономерный. Под Прилуками взяли богатую добычу. Настолько, что была возможность выбрать. Самое дорогое в этом мире – оружие. Хороший доспех стоит не одну гривну, а добавь меч, коня… У пленных половцев все это имелось. Оружие и коней мы поделили, с пленниками возиться не стали: долго и хлопотно. Постановили отдать их Великому. И князь не в обиде, и у самих гора с плеч. Мудрецы! Великий это, конечно же, просек…

– Первое дело – ханы! – как ни в чем не бывало продолжил Святослав. – Кончак и Гза предлагают выкуп – по пятьсот гривен за каждого, но, думаю, дадут и по тысяче. Отпустим?

Я покачал головой.

– А что?

– На кол!

Ответный взгляд Святослава был странен: не то удивление, не то одобрение. А может, насмешка? Сами-то озолотились, а Великого добычи лишаете?

– Почему?

– Отпустим – вернутся. Гривны уплаченные вернут сторицей. Пограбят, пожгут… Гза и Кончак – лучшие воители в Поле. Не станет их, половцам не оправиться. Долго.

– Митрополит советует проявить милосердие.