Читать книгу - "Глоток огня - Дмитрий Емец"

– У вас чудесные мальчики! – не удержавшись, сказала Рина.

Кеша и Паша сердито засопели, зато старший Тилль, не поняв иронии, благодарно взглянул на нее и с одышкой признал, что мальчики да, молодцы. Радуют папу. Только вот кушают плохо. И девушки у них постоянно меняются. Несерьезный подход, потому что ему уже хочется поскорее стать дедушкой.

И с печалью в глазах Тилль уставился на Рину, точно ожидая, что она сейчас кинется помогать воплощать его мечту. Из неудобного положения Рину выручил Дионисий Тигранович.

– Не надо нам никаких колясок! Нам учиться надо! На двушечку нырять! Закладочки людям приносить! – прощебетал он и, утягивая Рину от Тиллей, повел ее за собой.

– Ты произвела на них выгоднейшее впечатление! – сказал он Рине. – Когда женщина уходит – хочется, чтобы она пришла. Когда женщина приходит – хочется, чтобы она ушла. А мы удалились и этим их сразили!

– Ну да, – сказала Рина. – Только это не работает. Когда женщина ушла, надо быстро-быстро закрыть за ней дверь. Тогда женщина моментально остановится и начнет быстро возвращаться, притворившись, что что-то забыла.

Белдо захихикал. От него пахло так цветочно, и одет он был так ярко, что, окажись рядом бабочка, она непременно бы на него села, спутав его с розанчиком.

– Да-да! Я знаю, что ни один из этих пухлых поросят тебе не нравится! Твое сердце принадлежит другому!

– Кому? – ошеломленно спросила Рина.

Белдо от прямого ответа уклонился. Вместо этого таинственно сказал:

– Он говорил: ты шла через поле с осликом!.. Ты не поверишь, как я мечтаю иногда переселиться в Копытово! В маленькую квартирку с крошечной кухонькой, где гудел бы и трясся ночами холодильник. Я сидел бы на этой кухоньке и писал мемуары, а шныры приводили бы ко мне ослика!

Рина недоверчиво уставилась на него. Как-то она плохо представляла себе Белдо в Копытово. А Младочка и Владочка, интересно, где будут жить? На балконе?

– Но нет. Пожалуй, нет, – продолжал Дионисий Тигранович. – Это было бы слишком мучительно! Нет! Я не могу больше примерять роли, не испытывая горечи!

– Какие роли? – не поняла Рина.

– Как какие? Когда я был юн, то много читал. Сотни, тысячи книг! И легко мог представить себя в любой роли. Путешественника, пирата, благородного разбойника! Мое воображение подхватывало меня и несло! Я брал крепости, отыскивал клады, влюблялся сам, в меня влюблялись! Когда ты молод – все роли твои. А теперь я стар, и мне остались только две роли – роль дряхлого босса мафии и роль доброго волшебника. И обе эти роли мне тесны!

– Даже и доброго волшебника? – спросила Рина очень искренним голосом.

Белдо остановился, повернулся к ней и лукаво погрозил пальчиком. В глазах у него – пожалуй, впервые за вечер – Рина заметила беспокойство и голодную, умную, хорошо спрятанную жадность. Так вышколенная собака смотрит на обедающих людей, ожидая, пока ее подзовут, но даже кончиком хвоста не решаясь выказать нетерпение.

«Ему что-то от меня нужно», – поняла Рина, и ее сердце сжалось от неприятного предчувствия.

Где-то впереди мелькнул Гай. Его мятое лицо на миг раздулось и опало между могучих спин охранников. Опасаясь упустить Гая и понимая, что с Риной ему не пробиться, Белдо с сожалением отпустил ее руку, подпрыгнул и засеменил в толпу, безостановочно повторяя «Звенитезвенитезвените!». Если кто-то не соглашался «звенить» и не успевал отодвинуться, то отлетал в сторону – такая могучая сила таилась в тщедушном старичке с ревматическими ножками.

Едва Белдо исчез, как рядом с Риной вынырнул печальный повелитель серверов и колючим подбородком ткнул в сторону окна:

– Ну наконец-то он ушел!.. Альберт Федорович вон там! Не желаете поздороваться?

Рина сказала, что не желает, но все же стала пробираться к окну. Из-за пятого измерения путь к нему оказался неблизким. Завьялов куда-то исчез, а рядом с Риной возникла Лиана Григорьева, больше обычного похожая на юного Пушкина.

– Приветствую! – сказала она и, продолжая какую-то свою внутреннюю мысль, добавила: – Что-то я в последние дни катастрофически ничего не успеваю! Я должна вогнать себя в прокрустово ложе расписания. Или я элементарно разрушусь!

– Почему? – спросила Рина.

– Объем загрузов и неприятностей на одну единицу времени слишком высок. Неприятности и загрузы – это мусор. Понятно, что мусор нельзя выкидывать ни в раковину, ни в унитаз. Но все же у унитаза пропускная способность выше, а раковину забьет сразу. Так вот: все эти дни я – раковина.

– А мечтаете стать чем? – не удержалась Рина.

Лиана укоризненно цокнула языком.

– А ты колючка! И это, в целом, хорошо, но плохо сказывается на статистике замужеств, – сказала она.

Рина наконец пробилась к окну. Долбушин ее пока не замечал. Долговязый и суровый, он опирался на свой зонт. Его телохранитель Андрей, похудевший после ранения, в остальном же прежний, стоял чуть в стороне, зорко отслеживая обстановку и не забывая задиристо коситься на берсерков Тилля.

Возле Долбушина, опасаясь даже случайно коснуться его зонта, подпрыгивал молодой человек, похожий на чистенькую, абсолютно прирученную свинку.

Рина что-то краем уха слышала о нем. Фамилия у него была смешная – Кавунчик. «Переспрашивательная фамилия», – говорила о ней Лиана Григорьева, утверждавшая, что всякий человек, услышавший фамилию «Кавунчик», сразу переспрашивает: «Как-как?» – после чего хотя бы раз, но хихикнет.

Кавунчик покупал обычный ширпотреб и силой своего дара отправлял его в далекое прошлое до момента его изобретения. Не так давно, например, он через венецианских купцов впарил турецкому султану лазерную указку и куклу, которая при нажатии на живот пела песенки. Используя лазерную указку для управления кораблями, султан двигал в море свой флот. Отыскивать же в песенках куклы пророческий смысл собирались мудрецы со всего Востока. Когда в куколке закончилась батарейка, безутешный султан утопил в мешках весь свой гарем, казнил хранителя сокровищницы и послал шнурок главному визирю.

При всем при том дела Кавунчик вел аккуратно, стараясь не слишком влиять на историю.

Рина остановилась от Долбушина шагах в двух и стала ждать, пока он ее заметит. При этом она ровным счетом ничего для этого не предпринимала. Просто стояла и смотрела. У Лианы Григорьевой хватало ума не засвечивать Рину подачей каких-либо звуков. Она находилась чуть позади и тоже ждала. Так они стояли не меньше минуты, а Кавунчик все бормотал. Как Рина поняла, он выпрашивал у Долбушина разрешения загнать какому-то древнему македонскому правителю несколько детских книжек для его сынишки. Хороший мальчик, любознательный.

– Надеюсь, будет не как в прошлый раз? – недовольно спросил Долбушин.

Кавунчик слегка поднапрягся, соображая, какой раз мог быть назван прошлым. Видимо, накладок случалось немало.