Читать книгу - "Лукавый Шаолинь - Алина Воронина"

Я по-прежнему не делала никаких успехов на тренировках. Но что-то во мне изменилось: не было больше той робости, которой я отличалась в «Бастионе». Да и не до стеснительности, когда ты стоишь на улице с закрытыми глазами и из последних сил двигаешь границу светлой зоны. Пот градом, голова кружится от напряжения, немного подташнивает. И единственное желание — не упасть в обморок. Зато обожаемый тренер держит тебя за руку.

Я разработала целый план обольщения Бранимира. Мне понадобились все мои актерские способности, но недаром я была участницей ролевой игры. Прошел месяц с тех пор, как я начала занятия славяно-горицкой борьбой, и уже успела выучить несколько ударов и защит. Я упросила своего тренера устроить спарринг.

Мы надели перчатки, щитки на ноги, и началось… Несколько ударов я кое-как отразила, а потом разогревшийся Бранимир вставил мне так, что даже притворяться не пришлось: я упала и свернулась в клубок, плача от боли. Мой тренер всполошился. Он крепко обнял меня и стал гладить по голове. Боль сразу прошла. Я обхватил руками шею Бранимира и поцеловала его прямо на виду у одноклубников. Радомировцы проявили неслыханный такт и даже не стали на нас пялиться.

Бранимир помог мне подняться и, как ни в чем не бывало, стал объяснять технику боев. Я делала вид, что внимательно слушаю, а сама думала о том, как хочу своего тренера. В боевых искусствах много сексуальности. Для того, чтобы выполнить бросок, надо подойти сзади к противнику, вплотную прижаться к нему, вывернуть его кисти и уронить, поддерживая. А потом Бранимир снял рубашку, и я вообще перестала думать о тренировке, почти обнимая его тело.

Прошла еще неделя. Мне стало казаться, что наш поцелуй после спарринга — лишь случайность. Но однажды Бранимир обнял меня: я училась подтягиваться, а вернее просто висела на перекладине, производя смешные движения руками. Наконец, устала, но тут меня обуял страх высоты, я беспомощно барахталась и орала на весь зал.

Подошел тренер и легко снял с перекладины, но вместо того, чтобы отпустить, крепко обнял. Я боялась дышать и не шевелилась. Он обнял меня еще сильнее и сказал:

— Трусишка ты, а не боец. Заяц, заинька… Останься после тренировки.

Стоит ли говорить, что я едва выдержала время до конца занятий. А потом парень взял меня за руку, и мы пошли через мост. Я смотрела на реку и оттягивала, в то же время желая, наш разговор. Наконец, Бранимир сказал:

— Эля…Что же мы делаем, я — твой тренер, а ты — моя ученица. Мы не можем быть вместе, это неестественно и противозаконно.

— О чем ты? — воскликнула я. — Владимир и Яр переспали с половиной девушек из нашего клуба. И никто их не осуждает.

— Эля, ты не понимаешь… Есть секс, а есть — любовь. И бойцы не могут друг друга любить, мы можем быть товарищами, можем спать друг с другом — и только.

— Меня не волнует эта двойная мораль. Я хочу одного: быть с тобой.

— А как же разница в возрасте? Мне уже двадцать восемь, а тебе всего девятнадцать лет. Я — простой тренер, а ты — особенная, одаренная. И однажды изменишь судьбу многих.

— Хватит меня мучить! — я положила руку ему на грудь. Погладила вышивку. — Если ты ничего ко мне не чувствуешь, так и скажи.

— Я тебя люблю. И даже очень. Но мы бойцы… Мы не можем быть вместе… Это неестественно…

— Так пусть у нас будет неестественная, незаконная и неправильная любовь. Пусть весь мир боевых искусств осудит нас. Пусть… Я готова пойти против всех.

— Хорошо, Эля. Будь по-твоему. — Он надел на мою шею символ коловрата — украшение из кованого железа.

И поцеловал.

Его губы были холодны, как лед.

Я не смогла их согреть.

И тогда я скрестила за спиной пальцы, дав лживую клятву любить Бранимира до конца жизни.

Тот кивнул с серьезным видом:

— Клянусь Тьмой, ты моя перед богами и перед людьми. Клянусь Тьмой, я буду с тобой столько, сколько смогу. Мы расстанемся, или вместе уйдем во Тьму. Перун — свидетель моим словам. Только не пожалей о своем решении, Элиза.

А я не жалела. Мне хотелось плакать, смеяться, петь и ударить его. И не было никого счастливее в тот весенний день.