Читать книгу - "Песня Вуалей - Дарья Кузнецова"

– А за Бьорном я такого таланта не замечала…

– Здесь что-нибудь одно, либо дар, либо магия, они никогда не проявляются в одном человеке. Во всяком случае, именно тот дар, что принадлежит Берггаренам. Ладно, я опять заговариваюсь. Переодевайся, и пойдем гулять. Нам всем нужно отдохнуть, а тебе – особенно.

– Но как же…

– А охрану мы возьмем, не переживай. Личный адъютант и по совместительству охранник генерал-лейтенанта Оллана Берггарена вполне пойдет. Ну? Переодеваться пойдешь или так отправишься? – строго спросила женщина и позвонила в колокольчик, вызывая прислугу. Звук был негромкий и для красоты, по факту колокольчик являлся специальным сигнальным артефактом.

Мне же только и осталось, что потерянно кивнуть и послушно отправиться в свою комнату. Хватит на сегодня позора и унижения! Достаточно, что меня в таком виде уже один раз выставили на обозрение широкой общественности, второй раз я на это не соглашусь.

Управилась за четверть часа и вернулась к ожидавшим меня дамам в несколько более приподнятом настроении: сегодня, несмотря ни на что, оказался один из тех редких дней, когда собственное отражение в зеркале не вызывало нареканий.

Обещанная охрана оказалась уже на месте, и я вынуждена была признать: это действительно лучший вариант из возможных. Но моего удивления осознание данного факта не умаляло.

Во-первых, я никогда в жизни не подумала бы, что адъютантом гара Берггарена может быть женщина. Во-вторых, я до сих пор не задумывалась, что Разрушителями бывают не только мужчины, да я вообще об этих магах до недавнего времени не задумывалась. А в-третьих, я бы никогда не смогла предположить, что женщина-адъютант генерала и Разрушитель по совместительству может выглядеть вот так.

Эта миниатюрная и изящная девушка была ниже не самой рослой меня на полголовы и казалась даже моложе Фьери, чему способствовала милая, почти детская мордашка в обрамлении золотистых кудряшек. Истинный возраст выдавали, пожалуй, только сеточки морщин возле очень серьезных серых глаз. Черный мужской наряд по северному образцу с обязательным обилием металла выглядел на ней странно, почти зловеще.

– Наконец-то, – оживилась Тарья, подскакивая с места. – Знакомьтесь: Хасар, Лейла, – представила она нас.

– Девочки объяснили мне, что вам может понадобиться защита, – мягко улыбнувшись, проговорила Разрушительница красивым певучим голосом. – Думаю, в отличие от мужчин, я сумею выдержать это испытание, – подмигнула она.

День прошел чудесно. Я люблю своих кровников и посиделки с ними обожаю, но иногда бывает нужно провести время вот так легко и практически бессмысленно. С глупыми девичьими разговорами о цветах, фасонах и веяниях моды, с еще более глупыми сплетнями. Последнее время мне этого, оказывается, не хватало; в годы учебы мы порой устраивали такие прогулки с Данаб и Фархой, но сейчас первая была полностью поглощена семьей, а вторая очень редко и ненадолго выныривала из работы.

Хасар производила странное впечатление. Она одновременно вписывалась в нашу компанию, умудрялась поддерживать разговоры, улыбаться и смеяться вместе со всеми, но при этом оставалась такой же серьезной, собранной и даже почти равнодушной, выходя за скобки искреннего веселья. В основном с ней было легко и спокойно, но порой становилось здорово не по себе. В конце концов я успокоила себя тем, что вряд ли мы с этой специфической женщиной еще когда-нибудь встретимся.

Вернулись мы уже вечером, в темноте, нагулявшиеся и с покупками. Я намерилась сразу отправиться к себе, но Иффа, успевшая о чем-то поговорить со слугами, сдала им все вещи, а нас троих повела в недра дома.

Вот странно, вроде бы она по крови не относится к роду Берггаренов, но пресловутый «дар Повеления», похоже, тоже подхватила. Или все проще, и женщина за годы жизни среди столь специфических личностей наловчилась командовать безо всякого дара.

В одной из многочисленных гостиных (для разнообразия знакомой) огромного дома нас поджидал подполковник Зирц-ай-Реттер в компании незнакомого мужчины лет тридцати, при ближайшем рассмотрении оказавшегося Целителем. Предположение, зачем Разрушитель приволок этого типа, было всего одно, весьма неприятное. Излишнее внимание окружающих к моей персоне начинало раздражать. Ладно, Иффа, но ему-то какое дело?!

Но сразу разобраться с проблемой не удалось. Случилось неожиданное.

– Рай?! – потрясенно выдохнул Дагор при виде госпожи адъютанта. Женщина, вдруг звонко и как-то по-девчоночьи рассмеявшись, бросилась к нему.

– Подумать, какие люди! Горе! – воскликнула, мгновенно растеряв свою сосредоточенную отстраненность, Хасар, повисая на сыскаре, он подхватил ее, сжал в крепких объятиях. Лицо мужчины буквально озарила улыбка, какой я прежде никогда у него не видела.

– Живая… Но как?! – пробормотал следователь, не выпуская женщину из рук.

– Боюсь показаться неоригинальной, но не задать этот глупый вопрос не могу. Вы что, знакомы? – озадаченно разглядывая скульптурную композицию, спросила Иффа.

– Да, учились вместе, – радостно проговорила Хасар.

А мне вдруг нестерпимо захотелось развернуться и уйти. Просто уйти, куда угодно, лишь бы подальше. В груди разливалась тяжелая ноющая боль, как будто ребра сжали чьи-то безжалостные и очень сильные руки. От боли потемнело в глазах, и, наверное, только это остановило меня от немедленного бегства: очень не хотелось прямо сейчас упасть в обморок или просто упасть, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Привет, Рай, – прозвучал незнакомый мужской голос. Видимо, тот Целитель тоже был знаком с Разрушительницей. – Не знал, что вы так хорошо друг друга знаете.

– О, привет, Тахир!

Странно, но совсем не было слез. Просто очень-очень много боли и ощущение, что меня в очередной раз предали – легко, походя, даже не обратив внимания. Как всегда.

Глупо. Я понимала, что это глупо, что я сама во всем виновата, что этот человек мне вообще никто, что он мне ничего не должен, не обещал и не предлагал, и вряд ли вообще воспринимал меня иначе, чем подследственной. Только понимание не просто не помогало, а скорее усугубляло отвратительное состояние.

Я все ждала, что боль хоть немного утихнет, как это обычно бывало, но она почему-то не спешила идти на убыль. Даже как будто усиливалась, расползаясь по всему телу. Каждый кусочек тела будто рвался куда-то, силясь отделиться от остальных.

Я рассыпалась.

Подняла ладонь к лицу и почти без удивления увидела, как она истончается, мелким песком осыпаясь на пол. В пыль обращались руки, лицо, душа. Кажется, весь мир вокруг начал медленно и бесшумно осыпаться, как тает лишившаяся подпитки иллюзия. Моя иллюзия. Мой мир, которого на самом деле никогда не было; не было ничего, во что стоило верить, и больше не было ничего, ради чего стоило жить.

Одно радовало в этой мучительно болезненной круговерти: страхов уже тоже не было, потому что не было памяти.