Читать книгу - "Между огней - Олли Вингет"

– Зачем ты спасла меня? – повторил Крылатый, опуская голову на свернутую куртку, что заменяла девушке подушку. – Я должен был умереть.

– Нет, – уверенно ответила Юли, отчего-то точно зная, что нужно сейчас сказать. – Если бы это было так, разве успела бы я вернуться? Я улетела так далеко, поддавшись зову, и меня не было здесь, когда вы все вернулись. Не будь твое спасение предначертанным, разве смогла бы я найти дорогу обратно? Разве оказалась бы у Алисы живая ветвь, без которой я бы не сумела вытащить тебя? Нет. Все так, как должно быть, понимаешь?

Она шептала и шептала, вспоминая, как бабушка порой склонялась над мечущимся в агонии больным, чтобы долго говорить ему чуть слышно именно те слова, в которых он нуждался. Теперь же ее собственный шепот исцелял истерзанную душу Троя. Так и должен поступать Лекарь – спасать тело страждущего и дарить свет его душе. В этом Юли чувствовала свое предназначение и цель. От этого отказалась она.

Трой притих, мерно дыша. Его тело начало согреваться, словно рана у него на сердце, лишавшая его жизненных сил, чуть затянулась. Словно у него появился шанс на исцеление. Юли перевела дух, надеясь, что парень уже уснул, но тот тут же дернулся и повернулся к ней лицом. Они лежали очень близко, Юли чувствовала его дыхание на своем лице и все мужское тело, что прижималось к ней во тьме ночи. Но в этом не было ни капли от того пронзительного ощущения, какое она испытала в давнюю ночь, когда точно так же лежала в лазарете, обнимая Лина.

– Моя сестра, – наконец прошептал Трой, собираясь с духом. – Ты не сумеешь ее вернуть?

Юли сжалась, чувствуя, как душевная боль Крылатого передается ей, накрывает ее, и слова застряли в горле. Но Трой продолжал испытующе смотреть, понимая, что она ответит, но желая услышать это из ее уст.

– Нет, – выдохнула Юли, закрывая глаза, чтобы не видеть, как исказится от ее слов смуглое лицо парня, как отшатнется он, словно ответ этот ударил его наотмашь. – Прости. Я не умею воскрешать мертвых, я бы и тебя не смогла спасти, не приди Алиса на помощь.

Трой болезненно втянул в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Плач рвался из груди, но сил еще хватало, чтобы сдержать его, упокоить в себе, дождаться, когда слезы, давящие изнутри, можно будет выплакать наедине с собой.

– Я не должен был спрашивать, – сказал он отстраняясь. – Это ты меня извини, ты сотворила настоящее чудо, вытащив меня. Но сделала это зря. Лучше бы сохранила силу на того, кто и правда пригодится в дороге… я пойду. Спи.

Трой словно только сейчас понял, как близко прижимался к полузнакомой девушке все это время, как горячо дышал ей на ухо, делясь бушующим в его груди горем, и хотел было встать, но Юли схватила его за руку.

– Постой, – сказала она. – Я знаю, тебе сейчас очень больно… Мы все теряли близких. Мы понимаем тебя, мы сможем помочь. – В этот миг девочка начала говорить об отряде как о едином целом и о себе в нем, будто она и правда была одной из Вестников.

Но Трой только покачал головой:

– Нет, этого вы не можете понять. Терять кого-то… даже самого близкого – это не то же самое, что случилось со мной. Я остался в том подземелье, вот в чем все дело. Это меня задавило камнями при обвале. Я сам оставил себя там, истекшего кровью. А то, что сейчас находится здесь, то, что ты спасла благодаря силе Рощи… Оно все равно обречено. Кусок плоти, оторванный от целого. Вот кто я теперь.

Юли неотрывно смотрела на Троя, понимая, что ей нечего возразить. Даже отрекшись от своего призвания, она все равно видела, как теряет Крылатый жизненную силу, как сочится она из разорванного в клочья сердца, покидает тело и растворяется в небытии.

Это ее молчание словно успокоило Троя, он расслабился, снова укладываясь рядом с девочкой.

– Можно, я останусь? – спросил он, закрывая глаза. – С тобой мне не так холодно.

Юли осторожно прикоснулась к его жестким волосам, и Трой прижался к ней спиной, будто Юли и правда могла облегчить его страдания.

– Тебе нужно уснуть, – шепнула девочка.

– Я пробовал… Не могу. Сразу видится, как рушится зал, как я выбегаю из него. Кругом песок, камни, а Гвен… остается там. – Он содрогнулся всем телом.

– Хочешь, я тебе спою? – вдруг предложила Юли. – Я знаю одну колыбельную, ты заснешь под нее и не увидишь во сне ничего дурного.

И она запела, чуть слышно, скорее рисуя в воздухе серебряную нить слов, чем и правда пропевая их. Плотная тишина обволакивала Вестников, и колыбельная в ней будто обретала крылья, которые укрыли спящих мягким шатром.

– Спи, моя птаха, спи, солнце ушло за скалы. В мире моей любви пахнут так пряно травы, – выводила Юли, прислушиваясь к дыханию лежащего рядом парня. – Спи, не видать огня, боли, печалей, страха там, где люблю тебя. Спи, засыпай же, птаха.

Трой расслабленно вытянулся рядом, он больше не прижимался к ней и засыпал, опускаясь все глубже в спасительную темноту.

– Спи, моя птаха, спи, утро придет нескоро, меркнут в горах огни, солнце за косогором спряталось, утра ждет. Спи, моя пташка, сладко, – шепотом пела Крылатая, укрывая мужские плечи, и в этот миг ей почти не хотелось, чтобы плечи эти принадлежали другому, она находилась рядом со страждущим, она была на своем месте. – Время идти вперед будет, но только завтра… Спи, моя пташка, час сна твоего укрою тоненькой пеленой – нет ни огня, ни страха. Спи, я всегда с тобой. Я – твои крылья, птаха.

И когда последнее слово колыбельной растворилось в воздухе, Юли сама уже погрузилась в сон, глубокий и ровный, полный благостного покоя, в который не могла проникнуть ни единая печаль. Откуда ей было знать, что совсем рядом, крепко сжав кулаки, лежит Алиса и смотрит во тьму невидящими глазами. Откуда ей было знать, что Жрица слышала каждое слово, произнесенное ими, неспящими Вестниками. А главное, откуда ей было знать, что Крылатая различит знакомый мотив, даже если старую колыбельную чуть слышно поют совсем не ей…

***

Солнце только начало окрашивать небо у горизонта нежным розовым цветом, когда Вестники отправились в путь, покинув пещеру, что была им пристанищем несколько бесконечных дней страха и метаний.

– Надеюсь, что в следующий раз мы разобьем лагерь уже в оазисе… – задумчиво проговорил Лин, подтягивая лямку рюкзака.

– Если тебе вдруг не вздумается спасти еще каких-то детей, парень, – сквозь зубы процедил Освальд, делая шаг с уступа, чтобы молодой Крылатый не успел ему ответить.

– Вот же выкормыш падальщика! – в сердцах произнес Лин, оборачиваясь к Алисе, но та отвернулась, делая вид, что отряхивается от песка. – Ну что, воробушек, куда нам дальше?

– Вперед, – сухо ответила девушка, распуская шатер крыльев.

Вчерашняя ночь, поразившая ее знакомыми словами колыбельной, породила в Алисе злую обиду. Эту песню пела ей мама, только они вдвоем знали строчки, что наполняли дом спокойствием и уютом. Не могла ли Фета научить их колыбельной, а заодно долгими ночами в лазарете развлекать свою внучку этой же песенкой? Могло быть и так. Но отчего-то в Алисе крепла уверенность совершенно в ином. Лин. Старый друг, верный собрат, мужчина, который целовал ее в старом доме, нежно лаская ее обнаженное тело, он знал эту колыбельную и цену ее словам, положенным на чарующую мелодию. Что, если он поделился ими со своей юной сиделкой?