Читать книгу - "Легенды о проклятых 3. Обреченные - Ульяна Соболева"

Повозка мчалась все быстрее, набирая скорость, и ее заносило на поворотах. Казалось, она вот-вот перевернется. Доски скрипели, и вещевой мешок катался из стороны в сторону, вместе с нами обеими. Возница словно обезумел, несся прямо в узкий проход между скалами. Воины, сопровождавшие нас, куда-то испарились, словно растаяли в белом снежном мареве. Такие же трусы, как и их велиар. И метель метет во всю. Мягкий снег, как пух, на губы разбитые оседает и тает, облегчая боль из-за ссадин, которые остались после кулака Маагара.

— Разобьемся. Останови. А если обрыв там? Ты хоть местность знаешь? — кричит Моран, и мы с трудом равновесие в грохочущей телеге удерживаем, падая на колени и на четвереньки.

— Останови, им иммадан. Десу зашибешь, с тебя три шкуры спустят. Идиот.

Но нас словно не слышат, а позади отряд валлассарский догоняет, и дорога все уже и уже. Пока в тупик не уткнулись. Скалы соединились и вверх одной громадиной ушли. Пиком в самое марево туманно-рваное уткнулись, вспарывая сплошную тучу, из которой сыпал снег, как пепел. Лошадь заржала и на дыбы, а повозка в бок съехала, о скалу ударилась, колесо с грохотом по снегу покатилось, и телега на бок завалилась. Приподнимаясь на руках, осмотрелась — по бокам на камнях деревья ветками заснеженными шуршат, и я вдруг понимаю, что здесь что-то не так. Что-то совсем не так. Неужели возница дороги не знал? Ведь Маагар сам говорил, куда ехать. Так уверенно. Или он в панике в тупик нас завел? Топот копыт все ближе и ближе эхом разносится и звенит у меня в ушах нарастающей пульсацией, я всматриваюсь вдаль, ожидая, когда всадники валлассарские появятся во главе со своим велиаром. Близко. Он уже невероятно близко ко мне и даже если смерть мне несет, то я умру с его отражением в глазах. Сил больше нет без него. Из последних эти секунды держусь, а потом в ноги к нему. Нет, не о прощении молить, а просто в ноги и за колени обнимать, потому что там мое место, потому что он единственный настоящим оказался.

Вокруг тишина воцарилась гробовая, даже ветер не слышно, и снег беззвучно кружит и оседает на повозку и нам на лица, на плечи и на руки в толстых варежках. Я голову вверх подняла, глядя на величественные могучие ели с темно-синими лапами, покрытыми толстым слоем снега. Красота невероятная, окутанная мягкими перьями, падающими с неба. И вдруг за ветками что-то справа блеснуло и еще. И теперь с левого бока. Я Моран в руку вцепилась, оборачиваясь резко то в одну, то в другую стороны, пока не поняла — это мечи и шлемы сверкают. Лассарские. За деревьями весь отряд наш стоит. Притаились. Ждут. Ловушка это.

О, Боги. Это ловушка… валлассаров в ущелье заманивают. Рейна. Знали, что по моему следу пойдут. Не отпустил меня Маагар. Он из меня приманку сделал.

— Ублюдок. Тварь. Ублюдоооок.

Тяжело, со свистом дыша, спрыгнула с повозки, и перед глазами деревья кружатся, а позади топот копыт гулом раздается. Сколько их войдет в ущелье? Рейн не повел за собой все свое войско, потому что видел, что со мной нет охраны. Он смерть свою здесь встретит. Его затянули в капкан. На живца. На меня.

Подхватила юбки и по снегу побежала, навстречу с криком, разрывающим горло:

— Уходите. Это ловушка. У-хо-ди-те.

Руками размахиваю, а голос мой вверх уносит к макушкам елей и возле уха стрела просвистела и прямо в снег воткнулась — предупреждение, чтоб молчала. Плевать. Я споткнулась, упала, снова вскочила с земли. Чтобы бежать, утопая в сугробах. Ноги в рваных сапогах промокли, и снег везде забился, обдавая холодом все тело, а я не чувствую, меня от панического страха в жар кинуло, в кипяток.

— Одейя. Деса.

— Ухо-ди-те. Ре-йн.

А он прямо на меня несется, и черный плащ позади него шлейфом развевается. Без шлема и без маски, волосы по плечам плетьми черными бьют, и у меня душа разрывается…Кусками, обрывками мучительной разлуки и ожидания, обрывками надежды и веры, обрывками счастья, потому что не надеялась увидеть. Потому что рыдать больше некому, потому что кричать до хрипоты о потерях тоже больше некому. Единственный он у меня. Никому я не нужна больше…только этому безумцу с лицом Саанана, готовому меня вытащить из пекла, чтобы отправить туда самому.

Ре-е-е-е-йн. Как же я истосковалась. По силуэту его. По этой мощи и силе дикой, влитой в седло, по ощущению, что рядом с ним не страшно…рядом с ним только его бояться можно, а все стальное — мусор и пыль под его ногами. Заметил меня, коня на дыбы поднял и тут же осадил, спрыгнул с седла, а я бегу, задыхаюсь. И кричу, срывая горло:

— У-хо-ди-те-е-е. Ухо-ди-теееее.

Что же он делает, сумасшедший? Меч в сторону швырнул и ко мне быстрым широким шагом.

— Рееейн, — с рыданием ему в объятия, глядя в глаза страшные, считывая новые шрамы на обветренном загрубевшем лице, а он подхватил под руки и приподнял, к себе прижимая. Сильно, осатанело, рывком. Так, что все внутри сдавило и дышать стало нечем. Я не просто истосковалась, я и не жила все это время без него. Не могу сдержаться, трясет всю. Мооой, какой же он мой. Каждая точка, шрам, родинка — все мое. И глаза серо-зеленые, как у сына нашего…были. Как бы мне успеть насмотреться на тебя за эти секунды, ведь времени ничтожно мало, и скоро ад здесь начнется…из-за меня. Я заманила тебя в Ад.

— Уходите. Ловушка это. Маагар все подстроил, — шепчу, а он смотрит и щеки мои, лоб, шею ладонями огромными гладит. Все лицо, как от боли, исказилось, и дышит сквозь зубы рвано, быстро-быстро, словно задыхается. Ссадину потрогал у моего глаза, разбитую переносицу и к себе опять прижал, зарываясь лицом в мои волосы.

— Красивая…моя мааалан, какая же ты красивая, даже глаза изголодались по тебе. Пальцы изголодались. Не дышал без запаха твоего проклятого. Слышишь, ведьма? Убивать тебя шел…и не могуууу, маалан, не могуууу.

— Ловуушкаа, — стону я, — уходииии. Они убьют вас. Маагар убьет. Беги, Рейн.

Сбоку раздался сдавленный стон, и стрелы сверху градом посыпались. Рейн со мной вместе кубарем к деревьям и собой накрыл. Вздрагивает, и я знаю, почему — стрелы ему в плечи и в спину впиваются.

— Их много, — всхлипывая и касаясь его лица, — они заманили тебя в капкан…простиии.

— Иллин твой простит, если я позволю тебе с ним встретиться. В лес беги. Никто не пойдет за тобой. Беги. Мои воины остались за ущельем. Сайяр тебя встретит, уговор у нас такой. Поняла?

— Неееет…не пойду без тебя.

— Пойдешь.

— Не пойду…находилась я без тебя, Рейн. Не могу больше.

В глаза мне смотрит, и я вижу, как сузились зрачки, как дернулся кадык на шее.

— Лжееешь…но как красиво лжешь.

Приподнялась поцеловать его в губы потрескавшиеся, но он меня за горло обратно в снег вдавил. И в ту же секунду стрела у моего виска в щель между камнями встряла. Рейн рывком вскочил на ноги, зарычал, ринулся за мечом, и как обезьяна по скале наверх прямо в кодло лассарских воинов. Несколько голов тут же в снег упали, окрашивая его в ржаво-алый. И кубарем вниз, вместе с лассарами и их лошадьми. Воины брата спрыгивали вниз, как саранча, по десять на одного. Мясорубка началась жуткая, кровь брызгами в снег капает, смешивается с ним, превращая в кроваво грязное месиво, и я знаю, что не победит он…не осилит, слишком их много. Если бы только волком стал, но до обращения еще несколько недель. Что я натворила? Зачем Маагару поверила? Как не поняла? Это я Рейна и людей его на смерть привела.