Читать книгу - "Ледяной клинок - Дмитрий Казаков"

– Красота, – Саттия поморщилась. – Ну, и где тут хозяин?

– Я хозяин, – воздвигшийся на крыльце великан ростом не уступал эльфу, а тесак на широком поясе и мозолистые кулаки наводили на мысли о перерезанных глотках и разбойничьем свисте. – Что тебе нужно, девка?

– Комнату мне и моему слуге.

– Ты же видишь, что тут творится? – на поросшем жесткой щетиной лице появилась улыбка.

– Комнату? – из-за угла, пошатываясь и подтягивая штаны, вышел еще один обитатель постоялого двора, стройный и гибкий, с пронзительным прищуром серых глаз и коротко стрижеными светлыми волосами.

Судя по кружевной рубахе и перстню с багровым камушком на пальце, этот тип не испытывал нужды в деньгах.

– А что, у вас есть такая? – с ледяным спокойствием осведомилась Саттия, а Олен ощутил нарастающий гнев.

– Я, Тран ари Хольтен, готов уступить вам, мессана, половину своей кровати, – ухмыльнулся сероглазый, отвесив шутовской поклон. – Клянусь, вы не будете разочарованы…

Один из пьянчужек у крыльца загоготал, лысый с кружкой поморщился, Саттия побагровела.

– Как… – начала она, но Олен отодвинул девушку в сторону и шагнул вперед.

– Ублюдок, зачатый матерью на куче навоза, – раздельно проговорил он, глядя прямо в серые глаза, – ты оскорбил мою мессану и сейчас я тебя за это проучу. Защищайся, если ты мужчина, а не кусок дерьма.

– Слуга, знай место… – ари Хольтен гордо вскинул голову, но на всякий случай отступил на шаг.

Олен ударил коротко, без замаха, и угодил в подбородок. Рука заныла, ари Хольтен не удержался на ногах и шмякнулся на задницу.

– Ах ты тварь… – пропыхтел он, шевеля пострадавшей челюстью. – Я разрежу тебя на куски, а девку разложу прямо тут, в грязи и лужах пива…

Он вскочил, гибкий и легкий, и атаковал сам. Олен закрылся, но чуточку поздно, получил скользящий удар по уху, перстень зацепил левую щеку. Хрустнули зубы, на грудь закапало горячее. Ари Хольтен пакостно улыбнулся, на мгновение перестал двигаться, замер на месте.

И вот тут Олен ударил его по-настоящему. Вложил в движение весь опыт кулачных драк, всю злость и всю горечь, скопившиеся на душе за последние дни. Запястье дернуло болью, сероглазого таристера отбросило на несколько шагов. Он рухнул, разбросав руки, и остался лежать неподвижно, словно мертвый.

– Готов, – восхищенно сказал хозяин постоялого двора. – Ну что, стражу звать?

– Погоди, – вмешался лысый, во взгляде которого стало куда больше разума. Он подошел к ари Хольтену, нагнулся, прижал ладонь к его шее. Потом приподнял веко и заглянул в глаз. – Ничего, живой. К завтрашнему дню оклемается. Но какой удар, какой отличный удар!

В голосе его прозвучало восхищение. Олен почувствовал себя неловко, отвел взгляд.

– Если так дерется слуга, то какова его хозяйка? – содержатель постоялого двора с хрустом почесал щеку, затем подбородок. – Мессана, добро пожаловать в «Белую кошку». Обождите немного, пока вещи этого негодяя, – он ткнул пальцем в ари Хольтена, – выкинут в коридор.

– Ты хочешь отдать нам его комнату? – удивилась Саттия, поправляя волосы на лбу.

– А вы против?

– Ни в коем случае. Наерн, позаботься о Чайке. О конюхах в этой дыре можно только мечтать.

– Овес найдешь вон в том сарае, – ухмыльнулся хозяин, ткнув пальцем в кособокую пристройку. – Прошу за мной, мессана.

Олен взял кобылу под уздцы и повел к коновязи. Снял с лошадиной спины сумки, расседлал Чайку и привязал с самого края, рядом с огромным рыжим мерином. В сарае обнаружились мешки с овсом и торбы с завязками. Одну из них повесил на шею кобыле, погладил ее по лоснящемуся боку.

Чайка отозвалась тихим благодарным ржанием.

С сумками и седлом в руках Олен переступил через стонущего в забытьи пьяницу, взошел на крыльцо. Поморщился от ударившей в нос густой вони потных тел, скисшего пива и горелого мяса. Хозяин, сосредоточенно избивающий какого-то голодранца, на мгновение оторвался от своего занятия:

– Налево поворачивай и до конца коридора. Последняя комната.

– Спасибо, – кивнул Олен и, стараясь особенно не вглядываться в то, что творится внутри «Белой кошки», осторожно двинулся вдоль стенки.

За грязными, заваленными объедками столами пили, ели, ржали и орали песни мордовороты самого жуткого облика. Оружия видно не было, но чувствовалось, что ножи могут быть обнажены в любой момент. Визжали сидящие на коленях у мужчин женщины, крепкие зубы перемалывали мясо вместе с костями, кое-кто из гуляк лежал на полу, по ним топтались, не обращая внимания. Пиво лилось в глотки, но большей частью попадало на пол.

В коридоре оказалось чуть потише. Олен дошел до последней двери и постучал.

– Заходи, – донесся изнутри голос Саттии. – На этот раз я одета.

– Это меня и огорчает, – хмыкнул он и шагнул внутрь.

Комната размерами напоминала кладовку, в ней едва хватало места для узкой лежанки. На полу валялось сброшенное с нее драное одеяло, за приоткрытым окном виднелся кусочек двора и дом напротив. Доски пола скрипели под ногами, сильно пахло мышами.

– Вдвоем мы тут все равно не поместимся, – сонно пробормотала девушка. – Так что ложись внизу…

Олен помрачнел, но спорить не стал. Впихнул сумки под лежанку, задвинул засов на двери. Положил под голову седло и, кое-как устроившись на нем, закрыл глаза.

– А дерешься ты неплохо… – неожиданно проговорила Саттия, и от этой скупой похвалы на душе потеплело, и даже чуточку меньше стали саднить порезанная щека и отбитая рука.

Проснулся Олен оттого, что на него наступили. От неожиданности дернулся, и едва не шарахнулся головой о лежанку.

– Вот тебе и доброе утро.

– Самое доброе. Вставай, соня, – сказала Саттия. – Надо прогуляться до местного храма, пока там народу не слишком много. И захвати с собой меч, оставлять его здесь слишком рискованно.

Через окно сочился белый утренний свет, задувал прохладный воздух. «Белая кошка» в этот ранний час напоминала кладбище – такая тут царила тишина. В коридоре витал стойкий запах перегара.

– Завтрака нам явно не подадут, – сказал Олен, когда они вышли в общий зал, и покрепче стиснул завернутый в ткань меч.

Тел тут было не меньше, чем на ином поле боя. Иные лежали на лавках, другие прямо на полу, в серой от грязи соломе, третьи спали сидя. Негромко жужжали мухи, ползали по столам, по кувшинам, по лицам, забирались в ноздри, копошились в грязных волосах.

– Размечтался, – Саттия подтолкнула «слугу» в спину. – Пойдем быстрее, потом поешь.

Трана ари Хольтена во дворе не оказалось, зато спящий в блевотине пьянчуга обнаружился на прежнем месте. Чайка от коновязи поприветствовала хозяйку ржанием, махнула хвостом, намекая, что неплохо бы и ее взять с собой. Но Саттия только погрозила сивой кобыле пальцем, и та печально опустила голову.