Читать книгу - "Кузница доблести - Морган Райс"

Ра сворачивал в один коридор за другим, пока не прошел последние камеры и не подошел к последней в самом конце. Он остановился перед ней и кивнул, после чего несколько его слуг, бросившись вперед, открыли для него дверь.

Большие железные ворота медленно открылись со скрипом.

«Оставьте меня», – обернувшись, приказал Ра своим людям.

Его окружение развернулось и покинуло коридор, заняв позиции вне поля зрения.

Ра вошел в камеру, после чего дверь за ним захлопнулась. Здесь было намного темнее и, когда он прошел сквозь мрак, наполненный звуками капающей воды и снующих крыс, то в темном углу заметил человека, к которому пришел. Дункан. Он сидел – глава великого восстания, согласно слухам, величайший воин во всем мире.

Какое жалкое зрелище. Он сидел в кандалах на земле, как собака, не шевелясь, его глаза практически не открывались из-за полученных им побоев. Ра вздохнул. Он рассчитывал на более грозного противника, чем этот. Разве в этом мире не осталось такого же сильного, как он сам?

Но, когда Ра приблизился, Дункан поднял глаза к свету факела прямо на него, и Ра распознал нечто в его глазах – гордость, доблесть и бесстрашие, которые впечатлили его. Ра редко видел такой взгляд и всегда наслаждался им. Он тут же почувствовал родство с этим человеком, несмотря на то, что он был его врагом. Возможно, Дункан не разочарует его так, как он думал.

Ра остановился в нескольких футах перед Дунканом, возвышаясь над ним. Он упивался тишиной, ощущая свою власть над ним.

«Знаешь ли ты, кто перед тобой?» – спросил Ра, его властный голос прогремел в камере, эхом отразившись от стен.

Он подождал несколько секунд, но Дункан не ответил.

«Я – Великий и Святейший Император Пандезии, Его Величество Ра. Я – свет солнца, сияние луны и колыбель звезд. Сейчас тебе оказана большая честь оказаться в моем присутствии, честь, которая выпадает раз в жизни лишь немногим. Когда я вхожу в комнату, люди встают и кланяются мне, закованы ли они в кандалы или нет, они кланяются мне до земли. Ты поклонишься мне сейчас же или умрешь».

Последовало долгое молчание. Наконец, Дункан поднял голову вверх и вызывающе посмотрел на него.

Ра стоял, нетерпеливо ожидая. Он жаждал уважения от последнего выжившего человека, который осмелился смотреть на него с вызовом. Если Дункан низко поклонится ему, это будет равносильно тому, что ему поклонился весь Эскалон, это покажет Ра, что на этой земле не осталось ни души, которая бы осмелилась бросить ему вызов.

Но, к его ярости, Дункан не поклонился.

Наконец, Дункан прокашлялся.

«Я никому не кланяюсь», – произнес он слабым голосом. – «Ни человеку, ни богу. А ты наверняка не бог. Если будешь ждать, пока я тебе поклонюсь, ждать придется очень долго».

Ра покраснел. Он никогда не сталкивался с таким неповиновением.

«Ты готов встретиться со своей смертью?» – спросил он.

Дункан невозмутимо смотрел на него.

«Я встречался со смертью много раз», – ответил он. – «Это знакомый друг. Все, кого я любил, мертвы. Сейчас смерть станет для меня облегчением».

Ра увидел искру в глазах этого человека и почувствовал, что он говорит правду. Он услышал властность в его голосе – властность человека, который командует людьми, и это заставило уважать его еще больше.

Ра прокашлялся и вздохнул.

«Я спустился сюда», – ответил он. – «Чтобы увидеть лицо своего врага, чтобы ты из первых уст услышал о том, что я сделал с твоей некогда великой страной. Теперь она в моих руках. Все подвластно мне – каждая деревня и каждый город. Твою дочь Киру сейчас преследуют и вскоре она будет нашей. Я получу огромную радость и почувствую гордость, получив ее в качестве личной рабыни».

Ра широко улыбнулся, когда увидел, что на лице Дункан промелькнул гнев. Наконец, он подбирался к нему.

«Твои великие воины убиты или схвачены», – продолжал Ра, желая причинить ему боль. – «В Эскалоне ничего не осталось прежним. Вскоре он не будет даже воспоминанием, поскольку я переименую его. Он станет всего лишь очередным аванпостом Пандезии. Твое имя, твои подвиги, твои воины, жизнь, которую ты прожил – все будет стерто с учебников истории. Ты станешь ничем, ты не будешь даже оболочкой, даже воспоминанием. А те, кто тебя помнит, тоже умрут».

Ра усмехнулся, не в силах сдержать свою радость.

«Я спустился сюда, потому что хотел увидеть твое лицо в тот момент, когда я все тебе расскажу», – заключил он.

Последовало долгое молчание, Ра ждал, дрожа от предвкушения, видя бурю эмоций на лице Дункана.

Наконец, Дункан ответил.

«Мне не нужны воспоминания», – произнес он хриплым, но все еще вызывающим голосом. – «Мне не нужны учебники истории. Я знаю о том, какую жизнь прожил. Я знаю, как я жил, а также люди, которые жили со мной. Мне все равно, мертв я или забыт. Ты говоришь, что все отнял. Ты забыл об одной вещи: наш дух остается нетронутым и его нельзя отнять. Это единственное, чего ты никогда не сможешь получить. И гнев, который ты из-за этого испытываешь, принесет мне радость, когда я буду умирать».

Ра ощутил волну ярости. Он сделал глубокий вдох и бросил хмурый взгляд на это непокорное создание.

«Утром», – сказал он, дрожа от гнева. – «Когда за тобой придут, чтобы убить тебя, ты встанешь на общественной площади и объявишь всему Андросу о том, что ты ошибся, что я – верховный правитель, что ты уступаешь мне. Если ты это сделаешь, я не стану мучить тебя, и ты умрешь быстрой и безболезненной смертью. Если ты будешь убедительным, я могу даже оставить тебя в живых и вернуть тебе правление твоей страной».

Это было мгновение, когда Ра рассчитывал на то, что Дункан, как и все другие его узники в других его землях, наконец, сдастся.

Но, к его удивлению, Дункан продолжал вызывающе на него смотреть.

«Никогда», – ответил он.

Ра уставился на него. Рассвирепев, он вынул свой меч и поднял его трясущимися руками. Больше всего на свете он хотел отрубить ему голову прямо сейчас. Но он заставил себя сдержаться, желая видеть, как его публично подвергнут пыткам.

Ра отбросил свой меч, который с лязгом упал на землю. Он развернулся и быстро покинул камеру, желая, чтобы поскорее наступил рассвет, желая смерти Дункана, после которой Эскалон будет принадлежать ему.