Читать книгу - "День Дьявола - Андрей Плеханов"

Странно было все это. Любой человек, который хорошо знал меня, сказал бы, что я свихнулся. И был бы в чем-то прав.

Анютка была очень хорошенькой девочкой. Для китаянки она была просто красавицей. На нее постоянно оглядывались на улицах. Она была милой и веселой. И она заводила меня. Когда ее маленькие ручки гуляли по моему телу, я заводился так, что чуть не сходил с ума. И все же я не доводил дело до конца. И часто, проводив ее до дома, я шел в первый попавшийся бар, где выпивал стакан виски и снимал на ночь какую-нибудь девчонку, с этим у меня проблем не было. У меня была уже определенная репутация в нашем городке. Reputacion de macho hambriento [Репутация голодного самца (исп.).]1.

А чего бы вы хотели? Попробуйте сами так - целый день тесно общаться с замечательной красивой девчонкой и не иметь возможности… Ну, вы понимаете, о чем речь. Естественно, я набрасывался после этого на других девиц, как озверевший орангутанг. Я размазывал их по кровати, совершал с ними акробатические этюды, доводил их до абсолютного восторга. А сам думал в это время о своих двух девушках - об Ань Цзян и о той, которая от меня сбежала. Я еще никак не мог сделать выбор.

Конечно, я мог бы справиться со своей бредовой любовью, остановить свой выбор на Анютке. Она перебралась бы ко мне жить в тот же день, в тот же час, когда я сказал бы ей об этом. И мы жили бы счастливо.

Но… Но недолго.

С Анюткой нельзя было поступать так. Она была воспитана по-другому. Понятия о свободной любви у нее были самые приблизительные, примерно такие: «Пусть другие этим занимаются, но для меня это не подойдет». Она была достаточно серьезна в этом вопросе. И лечь в постель с Ань Цзян в любом случае означало одно: через некоторое время нам предстоял бы законный брак.

А я вовсе не собирался жениться. Можно было назвать десяток причин этому, но самая главная причина была одна: я просто не хотел жениться.

Пожалуй, я был слишком непостоянным. Я привык к свободе и не хотел себя ни в чем ограничивать. Так что если бы даже я слицемерил перед Цзян и самим собой, если бы я позволил ей выйти за меня замуж, то через некоторое время я сорвался бы. Может быть, я не ушел бы от нее, но гулял бы налево. А это было чревато. Потому что Цзян была мастером боевых искусств.

У меня уже был печальный прецедент. По неопытности я привел домой одну девушку слишком рано, часов в девять вечера. Девушку звали Элиза. Она была бельгийкой - голубоглазой блондиночкой, немножко пухлой и жизнерадостной, как овечка. Мы встречались по меньшей мере раз в две недели. У нее не было никаких претензий ко мне, просто ей нравилось заниматься со мной любовью. Про Цзян она не знала ничего, на свою беду.

В этот день я сказал Анютке, что меня не будет. Что я уеду к брату в Барселону. Или к дяде в Жирону. Или к медведям на Северный полюс. Короче говоря, я взял

отпуск.

И только мы с Элизой выпили вина, и поболтали, и посмеялись, и наконец-то раздели друг друга, и даже успели приступить к самому увлекательному занятию, как раздался звонок в дверь.

– Ой! - Элиза остановила свои движения. - Кто-то идет. Нужно открыть.

– Не обращай внимания… - Я пытался продолжить.

Звонок трещал без умолку. Потом дверь загрохотала от ударов,

– Мигель, открой!!! - знакомый голос раздался из-за двери. - Пожалуйста! Я знаю, что ты здесь! Мне надо с тобой говорить!!!

Надо сказать, что квартирка у меня совсем маленькая. У меня нет никакой прихожей, и входная дверь выходит практически в единственную комнатку. И то, что кричат за дверью, слышно очень хорошо. Тем более, когда орут во всю глотку.

Цзян, это она. Su puta madre!!! Carramba!!! Y maldita sea!!! [Несколько испанских ругательств средней степени неприличности.] Принесло мою маленькую китайскую девочку в самый неподходящий момент. Что ты будешь делать?

– Не открывай, пусть думает, что тебя нет дома, - сказала шепотом Лиз. Она, похоже, перепугалась, и было отчего. Грохот стоял такой, как будто в дверь ломился взвод спецназовцев.

– Не получится. Она видела, что у меня свет в окне горит. Если не открою, может дверь высадить. Решит, что со мной что-нибудь случилось.

– Кто это? - Элиза спешно натягивала трусики.

– Цзян. Мы с ней работаем.

– Что?! - На этот раз заорала Элиза. - Эта маленькая китайская засранка? Ты и с ней спишь, animal [ Животное (исп.).]?

– Нет… - Я замахал руками. - Нет, мы просто работаем вместе. Одевайся, Лиз, и не шуми. Я сейчас выйду на лестничную площадку и узнаю, что ей нужно. А потом вернусь. Не обижайся, Лиз.

– Вот еще, больно нужно! Плевать мне! - Элиза яростно сдирала с себя одежду, которую успела надеть. Сняла все, кинула трусики посреди комнаты и шлепнулась на кровать поверх одеяла. - Плевать на все! - сказала она. - Пусть заходит кто угодно. Я не собираюсь ни от кого прятаться. Тем более от чертовых китайских обезьян!

– Ah, las mujeres!…[ Ох уж эти женщины!., {исп.)]

Я высунул свою физиономию на лестничную клетку. Ань Цзян имела вид фурии. Глаза ее сверкали и, кажется, даже светились в темноте, как у разъяренной кошки.

– Ты обманул меня! - громко заявила она. - Ты сказал мне, что уехал, а сам не уехал! Ты остался дома!

– Я в курсе, - сказал я ледяным тоном. - Ну и что? Можешь считать, что меня нет дома. Нет меня, понимаешь? Занят я. Извини, у меня важные дела. Завтра увидимся.

Я попытался закрыть дверь, но Цзян вцепилась в ручку мертвой хваткой и тянула ее на себя.

– У тебя там кто-то есть? Почему ты не хочешь меня пустить?

– Анютка, - сказал я, внутренне свирепея, но все еще сдерживая желание спустить ее с лестницы. - Иди домой, детка. Не выводи меня из себя,…

Я не успел договорить. Не успел объяснить, что такое неприкосновенность жилища и частная жизнь и что приличные люди заранее договариваются о визите, и так далее. Потому что дверь бешено рванулась, я получил удар ногой в грудь и влетел внутрь комнаты. А Цзян влетела за мной, захлопнув за собой,дверь со столь яростной силой, что чуть не вылетели стекла в окнах.

Элиза возлежала на моей кровати в бесстыдной позе римской гетеры и наблюдала за происходящим с мстительным удовольствием.

– Su crimen lo condeno [Его преступление осудило его (исп.).], - произнесла она торжественным голосом.

Элиза любила показать свою образованность. Она была студенткой в Брюссельском университете, а в Ремьендо приезжала на лето, к каким-то своим родственникам - купаться в Средиземном море, совершенствовать испанский язык, гулять по вечерам в шумной компании своих сверстников и кружить головы симпатичным местным парням - таким охламонам, как я.

На этот раз ей лучше было держать язык за зубами.

– Заткнись, - произнесла Цзян. Произнесла тихо, но у меня мурашки поползли по спине от ее сиплого, сдавленного голоса. Я никогда не слышал, чтобы она говорила так. - Убирайся отсюда, puta [Шлюха (исп.).].