Читать книгу - "Сокол на запястье - Ольга Игоревна Елисеева"

Сын архонта стоял у окна и ссыпал остатки завтрака на карниз. Ему нравилось смотреть, как голуби методично загаживают барельефы царского дворца в Горгиппии. Захватив этот эллинский город еще при бабке Тиргитао, меотийцы сделали его своей временной столицей. Кочевники толком не умели жить в городах — могли разбить кибитки на агоре или выпустить овец щипать траву вокруг обводного рва. Поэтому основное население Горгиппии, по прежнему составляли греки-колонисты.

Царский дворец — бывший дом народных собраний, перестроенный в варварском вкусе — блистал сказочной роскошью. В первый момент, когда Делайса ввели под его своды, пленник на минуту лишился дара речи. Он никогда не видел такого богатства — оштукатуренные стены, забранные расшитыми войлочными коврами, полы из горной сосны, кипарисовые стулья и столы, инкрустированные слоновой костью, золотая посуда, цистерны для воды на крышах…

Отведенные ему комнаты были скромнее, но и они во много раз превосходили те, в которых сын архонта привык жить дома. И все же Делайс не задумываясь предпочел бы слежавшуюся солому в хлеву, лишь бы сбежать отсюда. Но за ним внимательно следили и ни разу не дали такой возможности.

Бреселида сделала все от нее зависевшее, чтоб сына архонта приняли с почетом и обращались с ним соответственно высокому происхождению. За зиму она несколько раз ездила через пролив к армии сестры и после первой же отлучки привезла в Горгиппию Пелея. А ведь Делайс только заикнулся, что беспокоится о друге.

Впрочем, жизнь — смешная штука. Непостижимым для пленника образом верзила-гоплит сделался любовником царской сестры. «Не надо было щелкать клювом», — сокрушенно сказал себе Делайс. Сам он просто не мог принять такой игры, пока находился в плену. Кто же знал, что неволя растянется на годы! А Пелей был другим человеком. Когда друзья после долгой разлуки вновь оказались вместе, его глаза светились нескрываемым, бесстыдным счастьем.

— Она очень добрая, — как бы оправдываясь, сказал он Делайсу. — Я вообще не знал, что такие люди бывают! Со мной никогда в жизни никто так не обращался.

— Добрая. — протянул сын архонта, щупая пальцами шрам на подбородке.

Всякий раз, когда Бреселида вновь уезжала, бедняга гоплит изводился едва ли не больше, чем сам Делайс в ожидании свободы.

— А вдруг она возьмет себе кого-нибудь? — поминутно вскакивал он. — Что я здесь сижу?

Свобода его явно не интересовала.

— Послушай, — однажды прямо спросил Делайс. — Если мне позволят вернуться домой, ты поедешь со мной?

Пелей заколебался. Было видно, что выбор слишком труден для его сердца. Но выбирать не пришлось.

Друзья сидели в просторном мегароне под окном в потолке, с которого свисали длинные плети глициний, стелившиеся по мозаичному полу. Стояла весна, и теплый ветер обрывал белые цветки, засыпая лепестками трехногий стол.

Сзади послышались торопливые шаги, и из темной галереи за спиной у мужчин появилась Бреселида. Она выглядела мрачнее тучи. По ее лицу Делайс понял, что хорошего ждать не приходится, и внутренне напрягся.

— У меня плохие новости. — почему-то сиплым голосом сказала всадница. — Прости, но твой отец Гекатей…

Делайс схватился руками за подлокотники, привстал да так и остался нависать над креслом, ожидая, что она скажет: «…не потребовал твоего освобождения».

— … погиб. — с явным усилием выговорила сестра царицы.

В первую секунду до Делайса не дошел смысл ее слов. Может быть, потому что смерть не ассоциировалась у него с отцом. Такой сильный, могущественный человек как Гекатей просто не мог умереть. Кто угодно, только не он! Великий воин, великий правитель… «Мой отец…»

— Как… — Делайс тоже почувствовал, что не справляется с голосом. — Как?! — закричал пленник, почти насильно вдолбив себе в голову слова Бреселиды. — Как это случилось? Где?

Он уже стоял напротив нее и непроизвольно сжимал кулаки. Вид у него был такой, что сотница отступила назад, а Пелей попытался втиснуться между ними. Но сын архонта ему не позволил, одним ударом отшвырнув более рослого и мощного друга в угол.