Читать книгу - "Книга Жизни - Дебора Харкнесс"

– Ты был интимным другом, истинной парой моего отца, – возразил Галлоглас. – Ты такой же де Клермон, как Изабо или ее дети!

Фернандо осторожно закрыл дверцу духовки.

– Я остаюсь истинной парой твоего отца, – не поворачиваясь к Галлогласу, сказал он. – И твой отец никогда не станет для меня тем, о ком говорят в прошедшем времени.

– Прости, Фернандо, – пробормотал потрясенный Галлоглас.

С момента гибели Хью прошло почти семьсот лет, но Фернандо так и не оправился от потери. «И вряд ли когда-нибудь оправится», – подумал Галлоглас.

– А что касается моей принадлежности к де Клермонам, – продолжал Фернандо, по-прежнему глядя в стену над плитой, – Филипп возражал против этого.

Галлоглас возобновил свое нервное занятие. Пространство вокруг него заполнялось темными катышками воска. Фернандо налил два бокала красного вина и поставил их на стол.

– Выпей лучше, – сказал он, протягивая бокал Галлогласу. – Тебе сегодня тоже понадобятся силы.

В кухню стремительно вошла Марта, домоправительница Изабо. В этой части замка хозяйкой была она и очень не любила, когда кто-нибудь вторгался на ее территорию. Недовольно поглядев на Галлогласа и Фернандо, Марта принюхалась и рванула дверцу духовки.

– Это же моя лучшая сковородка! – с упреком воскликнула Марта.

– Знаю. Потому и взял ее, – ответил Фернандо, делая глоток.

– А тебе, дон Фернандо, вообще нечего делать на кухне. Иди наверх. И Галлогласа с собой забери.

С полки над мойкой Марта сняла чайник и пакет с чаем. Затем взгляд ее упал на соседний столик, где вместе с чашками, блюдцами, кувшином молока и сахарницей на подносе стояла кастрюля, обернутая кухонным полотенцем. Марта нахмурилась еще сильнее.

– Чем тебе мешает мое присутствие? – спросил Фернандо.

– Ты к слугам не относишься.

Марта развернула полотенце, подняла крышку и с явным подозрением принюхалась к содержимому кастрюли.

– Любимое блюдо Дианы. Помнишь, я спрашивал, какие блюда она любит, и ты мне рассказала? – Фернандо печально улыбнулся. – В этом замке все служат де Клермонам. Единственная разница, что тебе, Алену и Виктуар за это щедро платят. Остальные, похоже, должны быть благодарны за предоставленную привилегию.

– С полным основанием. Другие манжасаны^[2] мечтают стать частью этой семьи. Постарайся не забыть об этом в будущем и не свалять дурака, дон Фернандо, – сказала Марта, сделав особый упор на его знатном титуле. Она взяла чайный поднос, невозмутимо добавив: – Кстати, твоя яичница подгорает.

Фернандо помчался к плите.

Черные глаза Марты остановились на Галлогласе.

– А ты не сказал нам всего, что должен был рассказать о Мэтью и его жене.

Галлоглас виновато уткнулся взглядом в бокал с вином.

– Мадам бабушка разберется с тобой позже, – ледяным тоном произнесла Марта и удалилась из кухни.

– Что еще ты натворил? – спросил Фернандо, убедившись, что Марта соврала и его тортилья – хвала Всевышнему – ничуть не подгорела.

Долгий опыт общения с Галлогласом подсказывал Фернандо: какой бы хаос ни устраивал этот шотландец, намерения у него были самые добрые, а о возможных последствиях он попросту не думал.

– Видишь ли, – начал Галлоглас, растягивая гласные так, как только шотландцы это умеют, – в повествовании я кое-что упустил.

– Например?

Среди привычных кухонных ароматов ноздри Фернандо уловили запах беды.

– То, что тетушка Диана беременна, и не от кого иного, как от Мэтью. Я умолчал, что дед признал ее своей дочерью. Боже, его клятва на крови была просто оглушительной! – Галлоглас выглядел потрясенным. – Думаешь, мы и сейчас сможем ее услышать?

Фернандо стоял с разинутым ртом.

– Не смотри на меня так! – огрызнулся Галлоглас. – Мне показалось неуместным рассказывать о ребенке. Ты знаешь, как женщины относятся к подобным темам. А о клятве на крови Филипп рассказал тетушке Верене в тысяча девятьсот сорок пятом году, перед своей смертью. С тех пор она ни словом не обмолвилась! – добавил Галлоглас, будто оправдываясь.

Воздух в кухне задрожал, словно где-то взорвалась бесшумная бомба. Мимо окна пронеслось что-то огненно-зеленое.

– Это что еще за чертовщина?

Фернандо распахнул дверь кухни, заслоняя глаза от яркого солнца.

– Думаю, это была невероятно разозленная ведьма, – хмуро ответил Галлоглас. – Скорее всего, Сара уже сообщила Диане и Мэтью о смерти Эмили.

– А мне показалось, будто что-то взорвалось. Но это не взрыв. Смотри туда!

Фернандо указал на колокольню церкви в Сен-Люсьене. Вокруг нее летало двуногое огнедышащее существо. Галлоглас встал, присмотрелся.

– Это Корра. Неразлучная спутница тетушки Дианы, – равнодушно произнес он.

– Но это же дракон! – выкрикнул Фернандо, глядя на пасынка бешеными глазами.

– То-то и оно, что не совсем дракон. Разве не видишь, что у нее всего две лапы, а не четыре? Корра – огнедышащая дракониха.

Галлоглас повернул руку, показывая Фернандо татуировку крылатого существа, здорово напоминающего летающую тварь.

– В общем-то, я и о Корре умолчал. Не стал пугать почтеннейшую публику. Лишь предупредил, что тетушка Диана вернется из прошлого изменившейся ведьмой.

– Дорогая, это правда. Эм умерла.

Несколько слов, сказанных Диане и Мэтью, обернулись для Сары сильнейшим стрессом. Ей даже привиделся дракон. Прав был Фернандо: ей нужно расставаться с виски.

– Я тебе не верю! – выкрикнула Диана.

Голос племянницы был высоким, пронзительным, грубым от охватившей ее паники. Диана принялась обыскивать большую гостиную Изабо, словно Эмили могла прятаться за спинкой одного из витиеватых барочных диванчиков.

– Диана, Эмили здесь нет. – Приглушенный голос Мэтью был полон нежности и сострадания. – Она покинула наш мир, – добавил он, подходя к жене.

– Нет! – Диана попыталась оттолкнуть мужа и продолжить поиски, но Мэтью схватил ее за руки.

– Сара, прими мои глубокие соболезнования, – сказал Мэтью, крепко прижимая Диану к себе.

– Не смей говорить о соболезнованиях! – взвизгнула Диана, пытаясь вырваться из цепкой хватки вампира; ее кулак молотил Мэтью по плечу. – Эм не умерла! Это просто кошмар! Мэтью, пожалуйста, разбуди меня. Я хочу проснуться и убедиться, что мы по-прежнему в тысяча пятьсот девяносто первом году.

– Это не кошмар, – тихо возразила Сара.

Несколько долгих недель убедили ее, что смерть Эм – ужасающая реальность.