Читать книгу - "Пепел и сталь - Брендон Сандерсон"

— Да, — спокойно ответил Кельсер.

Клабс улыбнулся, но выражение его лица при этом странным образом осталось прежним.

— Значит, ты намерен взяться за это? За твою так называемую работу?

Кельсер торжественно кивнул. Клабс допил вино.

— Тогда тебе не обойтись без курильщика. И если ты всерьез говорил о том, чтобы свалить правительство, я в деле.

Кельсер ухмыльнулся.

— И нечего скалить зубы! — рявкнул Клабс. — Терпеть этого не могу!

— Да я бы не посмел.

— Ну что ж, — сказал Доксон, наполняя свой стакан. — Проблема курильщика, значит, решена.

— Толку-то, — огрызнулся Клабс. — Все равно у вас ничего не получится, Я всю жизнь потратил на то, что прятал туманщиков от лорда-правителя и его поручителей. А он все ловит их и ловит.

— Тогда зачем помогать нам? — спросил Доксон.

— Затем, — ответил Клабс, вставая, — что лорд-правитель и до меня доберется рано или поздно. Так я хотя бы смогу плюнуть ему в рожу на том свете. Разрушить Последнюю империю… — Он усмехнулся. — В этом что-то есть. Пошли, малыш. Нам пора готовить лавку к приходу гостей.

Вин наблюдала, как Клабс дерганой походкой прошел к двери, как мальчик открыл дверь перед ним и захлопнул выйдя. Потом она посмотрела на Кельсера.

— Ты знал, что он вернется.

Кельсер пожал плечами, встал и потянулся.

— Я надеялся. Люди — рабы своего воображения. А то, что я предлагаю… от такой затеи нелегко отказаться. По крайней мере, если ты стар, тебе скучно и тебя раздражает повседневная жизнь. Ну и ладно. Вин, я полагаю, ваша шайка владеет всем этим зданием?

Вин кивнула.

— Да, магазин наверху — только прикрытие.

— Хорошо.

Достав из кармана часы, Кельсер посмотрел на них и протянул Доксону.

— Скажи своим друзьям, что они могут вернуться, — велел он девушке. — Туман, наверное, уже надвигается.

— А мы? — спросил Доксон.

Кельсер усмехнулся.

— А мы поднимемся на крышу. Я же сказал, мне необходимо еще немного атиума.

Днем Лютадель казалась черной от золы и пепла и докрасна обожженной солнцем. Линии ее были резко очерчены, масштабы — подавляли.

Однако ночью туман делал все расплывчатым и неопределенным. Крепости Великих Домов превращались в призрачные силуэты, нависавшие над улицами. Сами улицы как будто становились намного уже, и даже проспекты делались безлюдными, опасными переулками. И знатные люди, и воры не решались выходить по ночам — только обладатель поистине храброго сердца рискнул бы окунуться в эту угрожающую, таинственную тишину. Ночной город был миром отчаявшихся и безумцев, целиком во власти тумана и странных его обитателей.

«Странных вроде меня», — думал Кельсер.

Он стоял у низкого ограждения, опоясывавшего плоскую крышу воровской берлоги. Вокруг высились темные здания, и из-за тумана казалось, что все они движутся, шевелятся. Кое-где из окон сочился слабый свет, но крошечные огоньки выглядели как будто напуганными.

На Кельсера налетали порывы прохладного ветра, шевелившего покровы тумана; ветер, как легкое дыхание, касался щек Кельсера, влажных от осевших капель. В прошлом — задолго до того, как все пошло наперекосяк. — Кельсер всегда по вечерам, перед очередным делом, поднимался на крышу, желая посмотреть на город. И теперь он не осознавал, что вернулся к старой привычке, — пока не бросил взгляд в сторону, ожидая, что рядом окажется Мэйр, как это случалось прежде.

Но он увидел лишь воздух. Он был один. Вокруг царила тишина. Туман занял место Мэйр. Занял — но не заменил ее.

Кельсер вздохнул и обернулся. Вин и Доксон стояли поодаль. Обоим явно не нравилось находиться в тумане, но они справлялись со своим страхом. В нижнем мире долго не продержишься, если не научишься нырять в туман, терпеть его.

Но Кельсер научился куда большему чем просто «терпеть» туман. Ему в последние годы так часто приходилось плавать в его плотных клубах, что теперь ночью, в объятиях тумана, он стал чувствовать себя спокойнее, чем днем.

— Кел, — негромко сказал Доксон, — тебе действительно необходимо торчать тут? Может, твои планы и безумны, но я не хочу, чтобы они кончились тем, что ты расшибешься вдребезги о мостовую.

Кельсер улыбнулся.

«Он до сих пор не воспринимает меня как рожденного туманом, — подумал он. — Им всем понадобится время, чтобы привыкнуть к этому».

Много лет назад он стал самым прославленным воровским главарем в Лютадели и добился этого, даже не будучи алломантом. Мэйр была наблюдателем, но они с Доксоном оставались обычными людьми. Один — полукровка, не обладающий силой, второй — простой скаа с плантации. И все равно вместе они ставили на колени Великие Дома, дерзко грабя наиболее могущественных людей Последней империи.

А теперь Кельсер стал чем-то неизмеримо большим. Когда-то он лишь мечтал об алломантии, желая обладать такой же силой, как Мэйр. Теперь она не увидит, на что он способен…

Ведь и раньше высшая знать боялась Кельсера. Понадобилась ловушка, расставленная самим лордом-правителем, чтобы поймать его. А сейчас… вся Последняя империя содрогнется, прежде чем он покончит с ней.

Он еще раз окинул взглядом столицу, глубоко вдохнув влажный воздух, потом отошел от края крыши и направился к Доксону и Вин. Они не взяли с собой фонарей: слабого света звезд, пробивавшегося сквозь туман, было, как правило, вполне достаточно.

Кельсер снял пальто и жилет, отдал их Доксону и выдернул из-за пояса полы рубашки, чтобы они болтались свободно. Ткань была темной, что позволяло стать практически невидимым ночью.

— Хорошо, — сказал Кельсер. — С кого мне следует начать?

Доксон нахмурился.

— Ты уверен, что действительно хочешь этого?

Кельсер лишь улыбнулся в ответ. Доксон вздохнул.

— Дома Урбейн и Теньерт недавно ограбили, хотя искали не атиум.

— Какой из Домов сейчас самый сильный? — спросил Кельсер, опускаясь на корточки и развязывая мешок, лежавший у ног Диксона. — Кто вообще не ожидает удара?

Доксон немного помолчал.

— Венчер, — сказал он наконец. — Последние несколько лет они на самом верху. Держат постоянную охрану в несколько сотен человек, к тому же у них добрых две дюжины туманщиков.

Кельсер кивнул.

— Отлично, значит, туда я и направлюсь. У них наверняка есть атиум. — Он открыл мешок и достал оттуда темный плащ.

Этот плащ, большой и широкий, не был сшит из одного куска ткани. Наоборот, он состоял из сотен длинных, похожих на ленты полос. Они скреплялись между собой на плечах и груди, а дальше лежали свободно, хотя частично накладывались одна на другую.