Читать книгу - "Олимп - Дэн Симмонс"

Хокенберри не узнавал ни одного моравека из тех, что встречали его в голубом пузыре в глубине кратера Стикни. Поначалу, когда силовое поле невидимого кресла отключилось, покинув его на произвол судьбы, учёный ударился в панику и несколько секунд вообще не дышал, полагая, будто брошен без защиты среди высокого вакуума. Потом ощутил атмосферное давление на коже и приятную для тела температуру. Короче говоря, он мучительно пытался отдышаться в то время, пока Манмут представлял своих более громоздких братьев по разуму, явившихся в качестве официальной делегации. Неловко получилось, чего уж там. И вот европеец удалился, а схолиаст остался наедине с пятью непонятными органическими полуроботами.

– Добро пожаловать на Фобос, доктор Хокенберри, – произнес ближайший из них. – Надеюсь, ваш перелёт сюда с Марса обошелся без происшествий.

На мгновение учёному стало дурно. Когда же его в последний раз величали доктором? Очень давно… Точнее, никогда в этой новой жизни, разве что коллега Найтенгельзер употреблял сей титул в насмешку, да и то…

– Спасибо, да… То есть… Простите, я как-то не расслышал ваших имён… – выдавил мужчина. – Извините, отвлёкся…

«Ожидая неминуемой гибели, когда распроклятое кресло взяло и вдруг пропало», – добавил он про себя.

Моравек пониже ростом кивнул.

– Оно и понятно. В этом пузыре столько всего происходит, а ведь атмосфера проводит шум.

Так оно и было. Гигантский голубой пузырь, накрывший два или три с лишним акра (Хокенберри никогда не умел определять расстояния и размеры на глаз – видимо, сказывался недостаток спортивных занятий), переполняли неведомые конструкции, соединённые при помощи хрупких мостков; ряды машин, каждая из которых превышала габаритами любое здание в старом университетском городке в Блумингтоне, штат Индиана; пульсирующие органические шары, схожие с убежавшими каплями бланманже[8]величиною с теннисный корт; медленно парящие сферы, струящие сияние и плюющиеся лазерными лучами, которые всё время что-то резали, сваривали и плавили; а главное, сотни моравеков, выполняющих самые разные задания. Единственным, что смотрелось хотя бы смутно привычно – пусть и совершенно не в тему, – был круглый стол из розового дерева, окружённый шестью стульями различной высоты.

– Меня зовут Астиг-Че, – представился низенький моравек. – Я европеец, как и ваш друг Манмут.

– Европеец? – тупо повторил схолиаст.

Однажды он отдыхал во Франции ну и в Афинах бывал, на конференции, посвящённой классике. Тамошние обитатели, разумеется, отличались от людей его круга, но не до такой же степени! Ростом повыше Манмута – примерно в четыре фута – и более гуманоидоподобный с виду, Астиг-Че сверкал ярко-жёлтой оболочкой, напомнившей доктору гладкий непромокаемый плащ, которым он ужасно гордился в детстве.

– Европа, – пояснил роквек без тени досадливого нетерпения в голосе, – это покрытый водой и льдами спутник Юпитера. Так сказать, колыбель Манмута. И моя тоже.

– Да, конечно. – Хокенберри залился краской и, зная о том, что заливается краской, покраснел ещё гуще. – Простите. Само собой

– Я же помнил, откуда он родом. Извините.

– Мой титул… Впрочем, «титул» – чересчур громкое слово, скорее «рабочая функция», – первичный интегратор Консорциума Пяти Лун, – продолжал Астиг-Че.

Учёный вежливо кивнул, осознав, что находится в обществе крупного государственного деятеля или по крайней мере солидного чиновника. Мужчина понятия не имел, как называются остальные четыре луны. На исходе двадцатого-в начале двадцать первого столетия каждый месяц кто-нибудь открывал новый спутник Юпитера всяком случае, такое складывалось впечатление. Только кто бы стал зубрить их имена? А может статься, при жизни схолиаста их еще и вовсе не обнаружили? К тому же Хокенберри, предпочитавший древнегреческую речь латыни, всегда считал, что самую крупную планету Солнечной системы следовало наречь Зевсом, а не Юпитером… Хотя при нынешних обстоятельствах это создало бы известную путаницу.

Позвольте представить моих коллег, – промолвил Астиг-Че.

Томас внезапно сообразил, кого напоминал ему этот голос, – актера кино Джеймса Мэйсона.

Высокий джентльмен справа от меня – генерал Бех бин Адее, командующий контингентом боевых моравеков Пояса астероидов.

– Доктор Хокенберри, – отчеканил Бех бин Адее, – для меня огромная честь наконец-то познакомиться с вами.

Рослое существо, без сомнения, протянуло бы руку для приветствия, но не имело ничего такого – разве что заострённые клещи с кучей манипуляторов тончайшей моторики.