Читать книгу - "Ходок - Василий Сахаров"

К дому Гурьянова подъехали во втором часу ночи. Он проживал в девятиэтажке, где ему принадлежали три квартиры на одном этаже. Дом в центре. Подъезды охранялись. Парковка под видеонаблюдением. Бояться нечего. Поэтому вниз он спустился один, без телохранителя. То ли был уверен в своей безопасности, то ли не хотел привлекать внимания приближенных к встрече с отставниками.

Плотного телосложения пожилой мужчина в синем спортивном костюме подошел к автомобилю и остановился. Через стекло не видно, кто внутри, и вот тут момент опасный. Сядет он в машину или нет? Почует опасность или доверится обманчивому спокойствию вокруг и звонку Тынского, который предупредил, что ему нельзя светить свою физиономию.

Генерал решился и все-таки сел рядом с водителем. За рулем находился Николаев, а я на заднем сиденье с пистолетом и удавкой. Тынский связан, он слева от меня. Дуров по-прежнему в багажнике. Все готово. И как только Гурьянов разместил свое грузное тело в кресле, я накинул ему на шею кусок веревки.

— Что-о-о… — прохрипел он.

— Тихо… — прошипел я. — Это похищение. Будешь вести себя нормально — останешься жить и вернешься в свою уютную квартирку. Если начнешь бузить, прострелю тебе башку и выкину из машины. Ты меня понял?

— Меня станут искать…

— Конечно, станут. Но ты позвонишь дочери, и все будет в норме. Ведь так?

— Да-а-а…

— Молодец! Коля, поехали!

Машина покинула парковку перед девятиэтажкой, проехала шлагбаум — и вскоре мы оказались за городом. Здесь я связал генерала, который расслабился и считал, что его охраняет авторитет, а затем поговорил с ним более подробно.

— Ты знаешь, кто я?

— Нет. — Он покачал головой.

— Я Олег Курбатов. Тот самый человек, который хотел арендовать землю в лесу за Гавриловым Посадом. Юлить не стану, скажу прямо: я ученик ведьмака Вадима по прозвищу Рысь. Ты ведь знаешь такого?

— Знаю. Он на Кромке, в Преображенском анклаве. Мы с ним торговали. Но как ты здесь оказался?

— Между мирами можно ходить в обе стороны. Не слышал о таком феномене?

— Нет.

— Ты об этом не знаешь, а такое возможно. Незачет, генерал. Ты для меня опасен, но убивать тебя я не собираюсь. И, прежде чем мы поедем дальше, ты позвонишь дочери и скажешь, что уезжаешь на пару месяцев. Связь по телефону. Тынский и Дуров с тобой.

— А если я этого не сделаю?

Я достал «стечкин», положил пистолет на колено и сказал:

— Ты не дурак. Сам все должен понимать. Сейчас у тебя выбор невелик. Соглашаешься со мной — и живешь. Отказываешься сотрудничать — и пропадешь. Мне терять нечего. Уйду на Кромку с концами и тебя с собой уведу. А там с тобой церемониться не станут, и друзей твоих в параллельном мире не будет. Кстати, заодно позвони на подвал, где держат Ахметшина, и прикажи его выпустить.

Генерал все понял. Он попался. Деваться некуда. Но жить хотелось. Поэтому он связался с дочерью и своими доверенными бойцами. Приказ — всем сохранять спокойствие. Ничего не происходит, работать в прежнем режиме. Ахметшина выпустить, ждать его и не соваться в Гаврилов Посад. Связь раз в неделю, возможно чаше.

Отдав указания, он отключил телефон. Опять мы его связали и направились к «нашему» порталу. В шесть часов утра были на месте, позвонили Костерину, который получил указание к полудню явиться в Гаврилов Посад, и я открыл точку перехода.

На Кромку перешли без проблем. Туман рассеялся, и через десять минут появился Родослав, а с ним пара воинов племени росанов и совершенно седой старик.

— Здрав будь, Олег. — Ведун поприветствовал меня и улыбнулся.

— Здравствуй, Родослав. — На моих губах тоже появилась улыбка. — Рад встрече.

— Взаимно. Мы ждем тебя уже второй день.

— Как смог, так и появился. Да и то собирался к вам завтра. Но пришлось сегодня.

— Проблемы? — Ведун насторожился.

— Да. Но я их решил. Так что не забивай себе голову.

— Это хорошо, когда торговый партнер решает проблемы самостоятельно. — Ведун пропустил вперед седого старика и представил его: — Знакомься, это старейшина племени росанов Стемид.

Так я познакомился с человеком, который от лица племени росанов должен вести со мной переговоры и заключать торговые сделки. После чего мы обменялись новостями.

Со мной все просто и понятно. Готов работать и набираю людей. Жду заказов, подарки привезу позже, а пока презент в виде трофейного внедорожника. Мне он больше не нужен, светиться на нем нельзя. А взамен прошу присмотреть за пленниками. Бежать им некуда, но неподалеку бродят дикари и мутанты. Как бы с ними не приключилось беды.

У росанов новостей тоже немного. В племени все хорошо, и они приглашают меня в гости. Точка перехода охраняется, и взвод воинов начинает возводить на горе укрепления. Благо рядом развалины старого замка, есть камни, и дорога на высоту только одна.

А вот в цивилизованных анклавах дела не очень. Армии демонов преследуют отступающие войска людей по пятам. Дорошенко и ведьмаки довели до реки только четвертую часть воинов. Почти вся артиллерия потеряна, а обозы брошены. Начинается переправа через Тихую, и под Ольгинском кровавая мясорубка. Дикари атакуют людей круглосуточно, и днем и ночью. Боеприпасов мало. Отбиваться нечем. Алексеевских воинов, которые отделились от войска, почти всех уничтожили на подходе к родному анклаву. В Каменецком княжестве пала крепость Лика, а из Зеленогорья уже пару дней нет вестей. С островных полисов прилетела весточка, что в море замечена флотилия деревянных лодок с десантом. А экспедиционные корпуса союзников, несмотря на уговоры, собираются уходить домой. Разочаровались они в большом походе. Надеялись на великую победу, а теперь вынуждены отступать.

В общем, в Перуновых горах обстановка сложная. Преображенцам, которые отвлеклись на отражение вражеских армий и ликвидацию диверсионных групп в тылу, не до нас. Так что торговля будет вестись только с росанами. По крайней мере, в ближайший месяц. До тех пор, пока преображенцы не смогут уделить мне внимания. Впрочем, росаны связались с одним из полковников анклава, и он пообещал приехать к порталу. Видимо, хотел что-то предложить, не поставив в известность коменданта, который управлял анклавом. Почему так? Все на поверхности. Среди преображенцев нет единства, особенно после смерти Вадима, и некоторые думают о собственном благе больше, чем о нуждах общества.