Читать книгу - "Верните вора! - Андрей Белянин"

Всевышний повелел человеку быть милостивым, но шайтан всегда напоминает, что милостив лишь Аллах! А люди слабы и слепы как в своей вере, так и в своей жестокости.

— Уважаемый, я буду краток. Законы шариата прекрасны и совершенны по своей божественной сути. Но мы не ангелы и не в силах соблюдать их все, ибо безгрешен лишь Аллах и его посланник. Так доступнее?

— Примерно как жить по совести или по закону, — понятливо подмигнул Лев. — Если я тебя просёк, то кальянные закроют, танцы живота запретят, пять раз в день групповые молитвы всем народом на главной площади, торговлю с неверными прижмут к ногтю, всех чужеземцев выселят в двадцать четыре часа, а вся полнота власти перейдёт в руки святого человека с чёрным именем?

— Воистину ты прав, почтенный. Но Бухара слишком дорога мне, и я не отдам её Хайям-Кару.

— Кто, ты?! — едва не расхохотался Оболенский, неприятно поражённый слишком серьёзным тоном друга. — Ты не отдашь? Да ты же просто хвастливый болтун, трепло, аферист, обманщик, который даже своего осла и то у меня зажилил! Ты один пойдёшь против толпы оголтелых фанатиков этого психопата?

— Да, — кротко ответил домулло… — А теперь помолчи, пожалуйста, мне надо кое с кем пообщаться.

— Минуточку, тема не закрыта. Ты что, вообще меня ни в грош не ставишь?! Я тут, между прочим…

Ходжа стукнул пятками эмира, и белый ослик резво припустил к торговым палаткам, оставляя позади возмущённо булькающего россиянина и понурившего голову Рабиновича. Он не любил, когда его хозяева ссорились, но кому были интересны молчаливые переживания умненького маленького серого ишака на фоне таких глобальных проблем? Увы, никому…

— Нет, ты слышал, а? Он в одиночку пойдёт останавливать злого визиря, у которого я так ненавязчиво спёр пару драгоценностей с головного убора. Вроде они у Ходжи, и он их, кажется, ещё не продал. Хотя должен был бы, если собирается начать подкуп стражи с целью не пустить местную религиозную знаменитость в Бухару. А у этого Хайям-Кара, как я понял, собственная армия и куча сочувствующих соглядатаев во всех слоях народонаселения. Если даже тот молодой еврейчик, что прыскал ядохимикатами на эмира, орал, что всё это он делает по благословению Хайям-Кара и своего почтенного ребе. Вот куда, кстати сказать, стоило бы заглянуть, так это в еврейскую общину. Сдаётся мне, здешние ростовщики слишком много знают…

— Вы кого-то ждёте, почтенная ханум? — раздался голос сзади, и, вяло обернувшись, Лев увидел двух стражников, подозрительно оценивающих его с ног до головы.

— Изыдите, искусители, — гнусным фальцетом, абсолютно не подходящим к его массивной фигуре, попросил бывший россиянин. — Я тут мужа жду, а он ревнивый, как Отелло в третьем браке… Увидит вас поблизости — задушит!

— Нас?!

— Меня.

— А-а, ну храни аллах, — облегчённо вздохнули слуги закона. — Тогда мы его не очень боимся. Но скажите, откуда вы, уважаемая?

— Из… из Багдада. Приехал… тьфу, приехала позавчера в гости к двоюродной сестре на вареники. А чё не так-то?

— Всё! — Стражники недобро улыбнулись и выставили копья. — Караванов из Багдада не было уже месяц, вареники не мусульманская еда, и вы так похожи на мужчину. Слезьте с ослика, ханум, ибо мы воистину применим к вам недозволенное…

— Облапаете? — не поверил Оболенский.

— Заглянем под чадру, — подтвердили стражи.

— Смотрите, правоверные, как тут честную женщину обижают, — басом проорал наш герой, но сочувствующих бухарцев почему-то поблизости не наблюдалось.

Однако, прежде чем случилось непоправимое, с противоположной улицы от пёстрых торговых палаток быстрым шагом к нему спешила высокая плечистая дева с тяжёлой грудью, в свободном платье и лёгкой чадре.

— Это ваша сестра? — разочарованно спросили стражи, опуская копья.

Ответить Оболенский не успел, прямо на его глазах не сбавляющая хода женщина боднула одного воина в живот, а второму страшно врезала большим коленом в неподобающее обсуждению место. Его ещё называют «причинным местом», наверное, потому что причины почти всех мужских проблем находятся именно там. Но простите, увлёкся…

— Всё в порядке, почтеннейший? — спросила восточная женщина, взяла под мышки немаленького Льва и, легко сняв его с ослика, опустила на землю. — Вы меня не помните? Ай-ай-ай, нехорошо так быстро забывать друзей.

Бывший помощник прокурора за всю свою жизнь никогда не встречал никого подобного этой широкоплечей богатырше с лопатообразными ладонями и добрейшим сердцем. Спутать её с кем-либо было невозможно, забыть нереально, это имя и это рукопожатие впечатывались в память навечно…