Читать книгу - "Потомки джиннов - Элвин Гамильтон"

Все оставшиеся слова умерли в тот же миг, а за ними и рассыпались в прах и мысли.

Я почти уже забыла, каково это — целоваться с Жинем. И откуда он только знал, как меня нужно целовать? Словно в первый раз — и в последний. Я прильнула к нему всем телом. Казалось, этот поцелуй сожжёт нас дотла. Пускай провалится наше восстание и вся пустыня вместе с ним, но пока мы оба живы и вместе. Гнев, ещё недавно пылавший в душе, обратился совсем другим пламенем, которое пожирало нас — или мы друг друга, не знаю.

Жинь вдруг резко отстранился, оставив у меня внутри головокружительное ощущение пустоты. В наступившей тишине я слышала своё собственное неровное дыхание. Уже совсем стемнело, и можно было различить контуры плеч и белую рубашку Жиня.

— Зачем? — выдохнула я.

Он сглотнул, и мне захотелось прижаться губами к его шее, чтобы проверить, так ли тяжело он дышит, как я. Но, когда он заговорил, голос был спокойным и твёрдым:

— Чтобы отвлечь тебя. Ну как, прошло?

Боль в руке и впрямь затихла, вытесненная жаром поцелуя. Во всяком случае, ничего похожего на тот ужас, что я испытала перед этим.

Жинь подобрал что-то с земли. Моя алая куфия — я и не заметила, как случайно обронила. Снова ощупав вправленное плечо — уже обычное прикосновение, никакого огня, — он связал концы шёлковой ткани и набросил мне на шею, чтобы подвесить больную руку.

— И потом, — шутливо добавил он, словно ничего особенного не случилось, просто встретились в пути двое странников, которые ни разу не пересекали пески вместе и не смотрели в лицо смерти, — разве можно было устоять перед такими прелестными губками?

Он снова чмокнул меня и исчез — так стремительно, что я ничего толком не успела ощутить.

Я долго сидела в темноте и одиночестве, не вышла даже поесть со всеми, да и голода не чувствовала. Душа болела, словно выжженная изнутри.

«Тактика выжженной земли», — вспомнились слова, когда-то процитированные Шазад. Что-то из военного искусства. «Неужели мы с Жинем воюем друг с другом?»

Слушая последние звуки засыпающей стоянки, я вспоминала всё, через что мы прошли вместе, и гадала, что ждёт впереди. «Ну почему, почему он ничего не скажет?» Чем тише становилось вокруг, тем сильнее бушевал мой гнев. «Пусть мы оба упрямы как ослы, но кто-то же должен уступить первым!»

Повинуясь внезапному порыву, я вскочила на ноги и откинула полог палатки. Лагерь уже совсем затих, и все, кроме часовых, улеглись спать. Я шла в темноте, высматривая впереди хорошо знакомую палатку Жиня, красную и заштопанную с одного бока. Что сделаю, сама толком не знала. Накричу? Поцелую? Или… Ладно, решу на месте.

До палатки оставалась пара шагов, когда меня крепко обхватили и зажали рот тряпкой. Дёрнувшись в панике, я ощутила острый, приторно сладкий запах, как от пролитого спиртного. Инстинктивно ударила локтем назад… и чуть не взвыла от острой боли в пострадавшем плече. Резко втянула воздух сквозь зубы — запах обволок язык и глотку, проникая в лёгкие.

Ядовитое зелье подействовало мгновенно: колени подломились, мир вокруг покачнулся.

Отряд султана всё-таки нас выследил!

Почему никто не забил тревогу? Я могла бы сделать что-нибудь — поднять пески, снова вызвать бурю, остановить врагов. Теперь оставалось только драться. Беспомощно хватаясь за чужие руки онемевшими пальцами, я неловко повалилась набок, пытаясь стряхнуть нападавшего, но было уже поздно. В глаза бросились два неподвижных тела на песке чуть в стороне. Убитые часовые.

Взгляд застилала болезненная пелена, мысли путались. «Пока жива, надо хотя бы предупредить остальных… Жиня. Может, успеет удрать… спастись и помочь другим».

Я открыла рот, чтобы крикнуть, но тьма уже сомкнулась вокруг.