Читать книгу - "Невеста - Карина Демина"

— Да. Приходили. Часто.

— Решили, что жила первородная рассудит.

До чего знакомый сценарий, вот только подозреваю, что приговор суда сильно расходился с ожиданиями.

— Он любил девушку. — Поднявшись, Оден протянул руку. — Но ее земли и кровь любил сильнее.

— И что случилось?

— Сгорели оба.

— Да. — Существо качнуло головой. — Много печали. И никто больше не приходил. Только дети. Дети маленькие… детей жаль.

— Ты пропустишь нас?

Сгорели. Оба.

И чего ты испугалась, Эйо? Время есть. Сказать, что передумала. Отступить.

Вернуться к брату.

Он и так из-за тебя настрадался… а Оден получит свободу… и свою высокородную невесту… и ему не придется становиться мятежником. Он же сам сказал, что отпустит…

Наверное, понял, если смотрит так, с выжиданием.

Да, мне страшно.

Но не настолько, чтобы отступить.

— Я буду радоваться, — сказало существо, взбираясь на плоский камень. — Я очень хочу радоваться. И помнить, что приходили и ушли.

Жар.

Воздух сухой. Горячий. В горле моментально пересыхает, но нельзя тратить воду бездумно. Не без сожаления я оставляю фляги под камнем.

Куртку. Жилет.

Сапоги.

Горячий базальт касается пяток, словно шершавый язык горы, которая вот-вот проглотит нас.

Пускай. Идем. По узкому коридору, чьи опаленные стены подымаются, заслоняя сухое жесткое небо. У него и цвет-то желтоватый, как у пережженной листвы.

— А я… — если молчать, паника возьмет верх, — я тоже смогу перекидываться? Там… лапы, хвост… зубы.

Трогаю собственные, которые вроде бы прежних форм и размеров.

— Не знаю. — Оден, по обыкновению, честен. — Некоторые могут, некоторые нет. Наверное, от силы крови зависит. Но даже те, которые могут… иногда вторая ипостась слаба настолько, что смысла в ней особого нет.

То есть никакой золотой чешуи и прочих красот.

— Эйо, тебе вовсе не обязательно менять облик. — Оден останавливается и крепче сжимает мою руку. — Достаточно, если живое железо проснется. Хотя бы капля.

А если ее не будет?

Знаю. Мы погибнем. Сгорим. Или я сгорю, а он просто останется в Каменном логе. Мы оба знаем, где осталась тропа на ту сторону.

— То существо…

— Привратник.

— …оно очень старое?

— Да. Раньше я думал, что это легенда такая, будто Привратник бессмертен. А теперь… возможно, жилы тоже хотят говорить.

Я слышала их, огненные родники, которые пробирались от сердца земли. Гудение камня. И треск. Скрежет. Всхлип вязкой лавы, пузыри которой подымаются над трещинами. Свист и шепот, пока далекий, неразличимый, существующий, возможно, лишь в моем воображении. Но нет, с каждым шагом он становится громче…

— Эйо…

Меня зовут.

Но Оден не отпускает.

— Эйо, нельзя поддаваться.

Почему? Я и не поддаюсь. Я просто хочу подойти ближе. Услышать. Я ведь тоже имею право. Горячие камни больше не ранят.

Эйо, Эйо, Эйо…

— Я здесь, — отвечаю. — Я пришла!

Горячий ветер кружит вальс из пепла. Я тоже хочу танцевать, но… вдвоем?

Пусть так.

— Оно внутри, — шепчет Оден. — Не их слушай. Себя.

Он держит. И не отпустит, как бы я ни просила. Прижимает к себе, вдавливает в плечо. Больно, но я не отталкиваю, я успокаиваюсь, слышу, как гудит струна жилы, натянутая до предела. Живое железо?

Золото.

Такое яркое. Нарядное. Я тоже хочу.

И тянусь, поднимаюсь на цыпочки, заглядываю в глаза, почти умоляя. Капля всего… Оден сам сказал, что капли хватит.

Ему не жаль?

Ничуть.

Золотой поток мягко накрывает меня. Сколько это длится? Мгновение? Дольше? Здесь время ощущается иначе. Я не тону, не задыхаюсь, скорее уж меняюсь, вплетая в желтые нити собственный узор.

Тонкие пряди.

Белые лозы.

И они прорастают на моих ладонях. Я вытягиваю их, чтобы рассмотреть, но руки вдруг становятся неимоверно тяжелыми… не удержу.

Падаю.

Все-таки задыхаюсь, но скорее от страха, который быстро проходит. Лежу… просто лежу… и мне хорошо.

— Эйо, открой глаза.

Открываю.

Рук больше нет, есть лапы… и когти… и хвост? Хвост. Длинный с кисточкой. Дергается, судорожно еще, то влево, то вправо. По морде бьет, кисточка мягкая, волосы длинные, в нос лезут и еще между зубами. Я пытаюсь спрятать морду под лапу, а хвост все равно дергается.

— Вставай.

Ни за что!

Я хочу обратно… Зажмуриваюсь, изо всех сил представляю себя прежнюю, лапы подбираю… и ничего. Над головой раздается укоризненное ворчание, и от этого голоса уши сами к голове прижимаются.

Не надо меня трогать!

Пожалуйста…

И вылизывать тем более не надо. Я пытаюсь уползти, но Оден прижимает когтистой лапой. Он заботлив и дотошен, укладывает шерстинку к шерстинке.

Нежно…

И мне хорошо. Наверное, я вечность могла бы лежать вот так.

Но у Одена собственное мнение. Он толкает меня мордой под мышку, а потом просто хватает за загривок и тянет вверх. Мои когти скрежещут по камню, но сопротивление бесполезно. Я все-таки вынуждена встать на все четыре лапы.

И даже шаг сделать.

А потом второй, едва не наступив лапой на хвост, хвостом же лапу подбив. Оден не позволяет упасть. Смеется только.

И мне самой становится смешно.

От смеха падаю, переворачиваясь на бок, на спину, подымая тучи пепла. Алые искры кружатся, оседая на шерсти… Оден вздыхает: он так старался. Фыркает.

Чихает.

И падает рядом. Мы просто лежим. Я слушаю Каменный лог, и голоса источников знакомы.

Вода?

Огонь?

Все родники рождаются живыми. А остальное так ли важно?

Рокот первозданной жилы не пугает.

Она приближается. Медленно. Неотвратимо. Разливая рыжую-рыжую лаву, от которой исходит такой жар, что я перестаю дышать. И в какой-то миг жара становится слишком много. Я перестаю быть.

И Оден тоже.

Но вместе мы остаемся.

Огненная волна отступает, мурлыча, уже не грозная — ласковая. Скатывается золотом с ладоней Одена, уходит в камень. Я же чувствую на языке вкус огня.