Читать книгу - "Книга теней - Джеймс Риз"

Наконец Мадлен заговорила, на этот раз… другим голосом:

– Встань на колени рядом со мной. Я тебя не вижу… Эта шея совсем перестала гнуться…

Я повиновалась.

– Пожалуйста, – попросила я, – не говори этим голосом. Я, в конце концов, привыкла к твоему, и мне невыносимо напоминание о том, что я здесь с…

– Хорошо… Теперь слушай, ведьма. Я пришла… Я пришла, чтобы поблагодарить тебя.

Если бы кто-то был сейчас рядом с нами, голос Мадлен показался бы ему движением воздуха, словно от трепыхания крыльев одинокого голубя, которого я заметила высоко под сводами нефа. Ее голос стал немного иным, звучал суше. И все же в нем оставалось и что-то водянистое, как в переполненной канаве; возможно, ее голос изменился, когда я прибегла к колдовскому искусству, чтобы остановить кровь… Наверно, именно за это она пришла благодарить меня.

– Заклинание тогда подействовало? – спросила я, хотя знала, что так оно и было. – Кровь…

– Да. Надо надеяться, что твое ремесло будет иметь такую же силу и на перекрестке дорог .

– Понимаешь, я не имею представления, как… Не знаю, смогу ли я…

– Поэтому я и пришла. Поэтому и следовала за тобой, проникнув в это остывшее тело .

– Но зачем?

– Чтобы поблагодарить тебя и рассказать больше о нашей миссии, как называет ее Себастьяна.

Я промолчала. Кто же наконец расскажет мне то, что я должна знать, да так, чтобы не приходилось все это выпытывать, делать умозаключения, гадать, беспокоиться и недоумевать?

– Ты, конечно, знаешь, что вот уже две сотни лет я пытаюсь умереть и таким образом избежать своей участи. Я испробовала столько различных способов…

Она умолкла. Я наблюдала, как она неловко пыталась свести вместе свои неживые руки, судорожно сжимая их, чтобы принять позу молящейся.

– Да, я слышала, как вы говорили с отцом Луи, но не знала, что вы имели в виду.

– Конечно, ведьма, откуда тебе это знать?

– Так расскажи мне! – воскликнула я, сама себе удивляясь. – Расскажи все, что ты знаешь о смерти!

После этого мы обе – enfin[115], все втроем – долго сидели в пустом соборе, глядя перед собой.

Наконец Мадлен заговорила.

– За годы, прошедшие после моей смерти, я много путешествовала с единственной целью: найти путь, ведущий назад, в жизнь. Пожить еще хотя бы немного – вот все, чего я добивалась, но всегда тщетно. Меня не интересовало, какую я обрету телесную оболочку – будь то ребенок или нищенка, дурак или монашенка, – я хотела лишь вернуться к состоянию смертности, снова жить, зная, что потом умру по-настоящему и окончательно. Покончить с этой бесконечной отсрочкой… с этой подвешенностью в вечности, на которую меня обрек некий церковный обряд или ритуал.

– Ты думаешь, это церковь так с тобой сделала?

– Уверена. Это сделала церковь, это не божеское деяние… Но как это произошло, понятия не имею . – Под вуалью я увидела повернутое ко мне лицо Мадлен поверх того, другого лица, отделенное от него. – Но если я не знаю, как это случилось, могу ли я отменить сделанное? По силам ли это кому-нибудь или чему-нибудь?

Конечно, и ход моих мыслей был схожим: как мне отменить сделанное? Вместо того чтобы задать этот вопрос, я сидела и слушала. И наблюдала. В прохладном полумраке многоцветных теней собора я любовалась руками… той женщины, чье телесное обличье приняла Мадлен. Красивые, длинные и тонкие пальцы, хорошо ухоженные ногти. Ничего похожего на растрескавшиеся, переросшие, закручивающиеся ногти Мадлен, всегда грязные… словно она разрывала ими могилы.

Мадлен вновь заговорила.

– Единственное, что мне стало ясно за долгие годы поисков: я не смогу вечно сносить эту участь. Не смогу! Мне нужна жизнь целиком или смерть целиком. Терпеть и дальше… этот застой я не в состоянии!

Она замолчала, а я отвернулась и увидела старика, стоящего на коленях рядом с отсвечивающей красным кружкой для пожертвований; о его великом горе свидетельствовали крепко сжатые в молитве руки и подрагивающие плечи.

– В поисках выхода я перепробовала все церковные ритуалы, но безуспешно. Осталась последняя надежда. Мы отправились в путь, чтобы извлечь из могилы мои останки, погребенные в неосвященной земле для самоубийц у перекрестка дорог. Я была осуждена на это: в освященной церковью земле таких, как я, не хоронят. Может быть, удастся что-то сделать в темноте при новолунии, если над останками будут совершены определенные обряды отцом Луи и тобой – новой сильной ведьмой… Может, я найду наконец успокоение – умру окончательно.

Я и в своей-то судьбе не была властна, а теперь судьба Мадлен целиком зависела от меня! Все, что только можно придумать в утешение, это жалкое:

– Я постараюсь, Мадлен. Обязательно.

– Да, постараешься , – отозвалась та.

– Но какие заклинания мне надо читать? Ты упоминала какие-то обряды…

– Да, обряды. Колокол, книга и свеча. Знакома ли ты, ведьма, с ритуалом отлучения?

– Нет, – сказала я, добавив: – Но ведь эти обряды должен совершать священник, верно?

Мадлен иронически засмеялась:

– Нет уж, спасибо. Хватит с меня священников. К тому же Себастьяна говорила, что ты имеешь доступ к мирам, к которым священники и язычники могут лишь обращать молитвы.

– Но почему я?

– Новую ведьму не так легко заполучить, — сказала Мадлен. – Я ждала …

– Я хотела сказать: почему я, а не Себастьяна?

– В далеком прошлом, когда она была еще новой ведьмой? Я повстречала Себастьяну во времена террора, когда ее сила уже иссякла, к тому же она не осмеливалась прибегнуть к колдовству, опасаясь невольно вызвать такие бури…

– Да, да, я знаю об этих бурях…

– И эта ведьма, твоя мистическая сестра… она однажды пыталась мне помочь, после того как ее долго уговаривали я и Луи. Эта была вялая попытка, и, должна сказать, она не принесла мне никакой пользы.

Я спросила, что она имела в виду. Мадлен заколебалась.

– Видишь ли, — начала она, – Себастьяна занималась в тот день Ремеслом, не веря в себя и в успех своего дела, а результат… иногда мы узнаем о несчастных последствиях позже… Тогда ее колдовство вызвало лишь кровотечение у нескольких собак в окрестностях Шайо. Конечно , – сказала девушка, шаловливо поведя плечами, – это было неприятно. «Их словно разорвало», – сказала заплаканная женщина, пытавшаяся вместе с властями раскрыть причину смерти своих пуделей.

Своим обычным… нет, куда более мрачным тоном Мадлен продолжала: